Ответ Вальдину

На первую страницу
Дискуссия по статье "Мы - зверье (фауна в наших фамилиях)".

ЗА ЧТО Ж МЫ ТАК НЕ ЛЮБИМ ВСЕ РУССКОЕ?

М.Б.Оленев
02.06.2002 г.
Не так давно на форуме «Всероссийского генеалогического древа» появился отзыв на одну из моих статей «Звериные и птичьи фамилии Архангельской области». Вот что пишет Антон Сергеевич Вальдин:
«…Это очень интересная и содержательная статья, однако некоторые ее построения (?? – М.О.) вызывают определенные вопросы. Например, по поводу весьма распространенной фамилии ВОРОБЬЕВЫ. Некоторое время назад я более двух лет исследовал ряд вопросов, относящихся к генеалогии одного из семейств Воробьевых из д. Рогозинской, Архангельской губернии, в т.ч. совместно с местным архангельским краеведом Л.Харлиным. И вот что он мне сообщил в одном из своих писем. Как известно, первых русских, зашедших в архангельские края, встретили лопари или, как их еще называли, «чудь белоглазая». На их языке слово «пуэйе» означает ива, «воарре» - петля, плетение. Отметим тут же, что слово «рогоза» означает плетение и полость из мочала или лозы. Рогозники изготовляли кули, мешки, короба, кошеля для затаривания соли. Их главным сырьем была обыкновенная ива, а также верба, лоза и ветла.
Дифтонги - оа, -уэ в разговоре чаще всего сохраняют лишь вторую гласную, а согласная «п» звучит как «б», соответственно, для русского слуха сочетание Воаррэ-пуэй будет звучать как «воробей».
При этом с другой стороны, в Древней Руси существовало и имя Воробей (маленький, пушистенький, бойкий, чирикающий младенец), но в происхождении фамилии Воробьевы в ДАННОЙ МЕСТНОСТИ оно сыграло свою роль лишь тем, что было полностью созвучно вышеупомянутому сочетанию. Прозвище «воробьи» - люди, живущие рядом с ивовой рощей, занимающиеся плетением из ивы разных изделий и стало фамилией Воробьевы.
На вопрос «Чьи Вы?» они отвечали: «да, воробьевы мы!»
Так что, скорее всего, всем известные летающие объекты небольшого размера, тут и ни при чем».
Итак,начну с главного.
«Построения» статьи, которые вызывают «определенные вопросы», заключаются в том, что фамилия ВОРОБЬЕВ у меня отнесена к «птичьим» фамилиям, т.е. прямым или косвенным образом связана с этой маленькой, чирикающей пташкой.
Иного и предположить было трудно: ведь я специально не занимался этимологией каждой из приведенных в статье фамилий. Поэтому резонно и отнес фамилию ВОРОБЬЕВ к «птичьим».
Думается мне, любой другой на моем месте поступил бы также.
Все написанное А.С.Вальдиным – одна из версий, т.е. предположение, гипотеза. И, как гипотеза, ИМЕЕТ ПОЛНОЕ ПРАВО НА СУЩЕСТВОВАНИЕ, пока не будет доказано обратное.
Сразу оговорюсь: Я НЕ СМОГУ ДОКАЗАТЬ ОБРАТНОЕ. Просто потому, что такого рода доказательств не существует, как говорится, «в природе»!
Меня спросят: а о каких именно доказательствах идет речь? Что именно и как надо доказывать? И вообще, что можно доказать в науке, которая занимается изучением происхождения личных имен и фамилий?
Доказывать надо саму логическую цепочку, ведущую от прозвища родоначальника к фамильному прозванию (или, проще говоря, фамилии) потомков.
Главным и бесспорным доказательством происхождения той или иной фамилии от конкретного слова является ССЫЛКА в заслуживающем доверие ИСТОЧНИКЕ.
Ну, например: от какого слова ведет свое происхождение фамилия БАРДИН?
Наверное (с точки зрения правил образования), от слова БАРДА. Если в каком-либо архивном документе мы найдем, что жил некогда такой человек Иван Афанасьев по прозвищу БАРДА, а его дети потом писались Микита да Андрей Ивановы дети БАРДИНЫ, то это – уже доказательство!
Если такой ссылки мы найти не сможем – то вопрос этимологии перейдет в область гипотез, т.е. предположений.
А вот теперь самое главное. А что обозначало само БАРДА? И вот здесь начинаются «маневры»!
Почему? Да потому, что мы НИКОГДА не найдем таких ссылок в документах, которые объяснили бы нам истинного значения этого слова. Безусловно, в словаре Даля приведены массы примеров того, что именно обозначало данное слово по смыслу и в каких именно говорах. Но к глубочайшему сожалению, мы НИГДЕ НЕ НАЙДЕМ упоминания о том, что именно этому человеку и за то-то и то-то дано такое прозвище!
Куда ходить далеко за примером! Я лично так и не нашел нигде в архивных документах ссылки на то, что мой предок именовался прозвищем «Олень» (как для Рязанской земли, так и других областей). Фамилия же (Оленев) появляется в источниках лишь в 1-й трети XIX столетия (в других случаях мне удалось выявить употребление фамилии в 1-й трети XVII в.).
И уж тем более, нигде не нашел упоминаний о том, ЗА ЧТО И ПОЧЕМУ моему предку дали подобное прозвище. Поэтому все мои размышления на тему о своей фамилии можно смело относить к разряду гипотез. Хотя строить их я пытаюсь с точки зрения здравого смысла – т.е. обыкновенной логики.
Давайте немного порассуждаем.
Я сказал об источнике. Но типология их различна: от письменных архивных документов до устных народных сказаний. Историки любят красивые народные легенды и, связанные с ними, мелкие сенсации. Как правило (и это признают они сами), в этих мифах доля правды составляет менее одного процента, если выражаться математическим языком.
Недаром составители учебника «Вспомогательные исторические дисциплины» предупреждали:
«Главная опасность … - излишнее доверие к легендам о происхождении… Так, в Рузском районе Московской области жители верят в легенду о том, что название местного села Аннино происходит от того, что Иван Грозный якобы, заточил в церковь этого села свою сестру Анну. В действительности же, у Ивана Грозного не было сестер, а церкви (в отличие от монастырей) никогда не служили местами заточения. Некоторые топонимические легенды носят комический характер: о Яхроме, возле которой княгиня, оступившись, жалобно закричала: «Я хрома», о Ворскле, уронив в которую подзорную трубу Петр I воскликнул почему-то по-старославянски: «Вор скла (т.е. стекла)» и т.п.» [Кобрин В.Б., Леонтьева Г.А., Шорин П.А. Вспомогательные исторические дисциплины: Учебное пособие. М., Просвещение, 1984. С. 158-159.]
Не хочу обидеть краеведов, но в науке, которую они представляют мифы и легенды составляют ЕДВА ЛИ НЕ ГЛАВНЫЙ ИСТОЧНИК ИНФОРМАЦИИ. Отсюда и широко распространенные в народе сказания о происхождении названий сел и деревень, о всевозможных пращурах и т.п.
О чем пишет архангельский краевед Л.Харлин?
О том, что первых русских в этих краях встретили лопари - «чудь белоглазая». И ИМЕННО ОНИ дали этим русским прозвища!
Ну что ж, попробуем восстановить картину тех древних лет.
Для начала ряд вопросов. А где и с кем селились русские первопроходцы в Архангельском крае?
Если отдельно (не в тех же селениях, где жили аборигены), то возникает резонный вопрос: а как тогда они получали прозвища от лопарей?
Да-да, не удивляйтесь вопросу! Нужно объяснить сам «механизм». Я попробую – путей-то всего 2.
Как появляются «на свет» прозвища? Естественно, ИХ КТО-ТО ДАЕТ. И, естественно, эти прозвища каким-то образом становятся ОБЩЕУПОТРЕБИТЕЛЬНЫМИ, т.е. конкретного человека начинает именовать этим прозвищем ВСЁ ОКРУЖЕНИЕ. Т.е., вначале его нарек прозвищем один конкретный человек (например, сосед), а уж затем, по мере его распространения, уже все село.
При этом следует иметь в виду, что прозвище должно закрепиться именно в среде ПОСТОЯННОГО обитания этого самого человека. Т.е. в селе, где он живет.
Только тогда это прозвище станет более-менее постоянным.
Вот этот «механизм» мы сейчас и попробуем рассмотреть «в деталях».
Итак, путь первый. Русские селились и, соответственно, жили отдельно. Раз так, тогда в «колонии» поселенцев складываются СВОИ СОБСТВЕННЫЕ прозвища, исконно русские!
Представим на мгновение картину, что в русскую колонию забрел финн и назвал какого-то русского непонятным прозвищем. Что, все жители деревни сразу его подхватят и начнут величать этого «избранного» тем же словом? Нет.
Другой вариант. Этот же русский вышел из своей колонии и случайно забрел в поселение саамов, где его тут же окрестили местным прозванием. Он что, с радостью принесет это свое новое прозвище в то место, где постоянно живет? Нет.
ЕЩЕ РАЗ ПОВТОРЮСЬ. ПРОЗВИЩЕ СТАНОВИТСЯ ОБЩЕУПОТРЕБИТЕЛЬНЫМ ТОЛЬКО В СРЕДЕ ПОСТОЯННОГО ПРОЖИВАНИЯ ЧЕЛОВЕКА. КОГДА ЕГО КТО-ТО КАК-ТО НАЗВАЛ, А ВСЯ ДЕРЕВНЯ «ПОДХВАТИЛА» ЭТО ПРОЗВАНИЕ.
Глобальные примеры. Первое. Кто, например, давал прозвища королям? Собственный или чужой народ? Например, Владимир Красное Солнышко, Иван Грозный или Ричард Львиное Сердце? Сомневаюсь, что это делали немцы или французы.
И второе. Вряд ли этот самый народ вкладывал в такие понятные прозвища (Грозный, Красное Солнышко) смысл чужого языка
Таким образом, если на землях финских племен русские селились и жили САМОСТОЯТЕЛЬНО, ОТДЕЛЬНО, они просто по здравому смыслу НИКАК не могли получать прозвища от саамов!
РУССКИЕ ПРОЗВИЩА БЫТУЮТ ТОЛЬКО В РУССКОЙ СРЕДЕ, А СААМСКИЕ – В СААМСКОЙ. Естественно, что и смысл в те или иные прозвища вкладывался соответствующий.
Вариант второй. Русские первопроходцы селились на исконных землях лопарей ВМЕСТЕ С НИМИ и получали ОТ НИХ прозвища. Заметим это! Т.е. русские (числом меньшим!) должны были селиться в деревнях, где жили те же самые лопари (числом больше!). Русских мало, их меньшинство. Только тогда пришельцы могут рассчитывать на получение «местного» (по смыслу и по названию) прозвища!
Только тогда, когда количество аборигенов превышает количество пришельцев, местные прозвища становятся доминирующими. Только тогда человек начинает именовать СЕБЯ прозвищем, которое ему дал ИНОСТРАНЕЦ!
Думаю, что Миклухо-Маклай, живя среди папуасов, именовался прозвищем НА ИХ родном, а не на своем, русском, языке! А если бы тот же самый папуас проживал где-нибудь под Костромой, вряд ли бы его именовали на его родном языке.
Повторюсь. Все бы хорошо. И гипотеза Харлина имеет полное право на существование, даже несмотря на мои сомнения.
Однако, вот что смущает. У нас же в истории уже было нечто подобное. Только «чином да рангом повыше». В конце XVII-начале XVIII вв. особенно были распространены дворянские родословные, в которых родоначальником выставлялся некий мифический персонаж, но ОБЯЗАТЕЛЬНО ИНОСТРАНЕЦ! Старые родословные книги, в которых годами (на основании подлинных грамот!!) скрупулезно вносилась информация о предках, в 1682 году были сожжены под флагом «борьбы с местничеством». Что же осталось? Естественно – широчайшее поле для «деятельности», под которой, современным языком говоря, подразумевается обыкновенная фальсификация.
У П.Н.Петрова написано: «До сих пор основных родоначальников групп, имевших целые ряды не княжеских фамилий, за время развития московской Руси насчитывается всего 28 лиц (!!)» [Петров П.Н. История родов русского дворянства. СПб, 1886. Т. II. С. 180.].
Представляете! Столько родов и всего 28 человек среди родоначальников!
Стеснялись поди, наверное, новоиспеченные (да и старо-) дворяне своих крестьянских корней!
Поэтому-то и появлялись среди мифических родоначальников варяг, князь Касожский, немцы, генуэзцы, литовцы, греки и т.п.
В XVIII столетии ситуация вообще становится похожей на смехотворную: русский ПОГАНКОВ оказывается в прошлом немцем ПАГЕНКАМПФОМ, еще более русский ГОРОХОВ – также немцем ГАРРАХОМ, а МАРКОВ – опять же таки немцем ГУНДРЕТ-МАРКТОМ! У Свечиных, Яхонтовых и Левашовых в родоначальниках значится … опять-таки немец (будь они неладны!!!) некий Дол. [Карнович Е.П. Родовые прозвания и титулы в России и слияние иноземцев с русскими. СПб, 1886. С. 69.] А русские дворяне Нерыцкие обязаны своей фамилии … вообще Норвегии!!
«По владению местности в Норвейской земле, а по древнему названию Нервийской и по течению тут реки Нары, а по старому названию Неры» [Каменский А.Б. Новые данные о судьбе родословных росписей конца XVII в.//Генеалогические исследования. Сборник научных трудов. М., РГГУ, 1994. С. 173.]
Конечно, эти примеры не выдуманы, они приведены были замечательным русским историком Е.П.Карновичем в своей книге. Но вот вопрос: а сам-то Карнович откуда взял эти данные? Написать-то написал, а вот источников не привел!
Но все это было применительно к высшим слоям, и вот теперь мы подходим к тому, что русский крестьянин становится иностранцем!
В результате же мы имеем, как выразился поэт «мудреватых кудреек и кудреватых митреек». Кто их, действительно, «к черту разберет»?
Попытки решить простые, в общем-то вопросы сложным, окольным путем в науке были и всегда будут.
Так, например, изучая непонятные надписи на древнерусских мечах, в 20-е гг. XX столетия родилась элегантная теория. Тогда немец (опять они!!!) Рютнинг высказал предположение о том, что за каждой буквой мечевой письменности может скрываться определенное, начинающееся с этой буквы слово. За эту идею ухватились как за соломинку, и с тех пор все непонятные буквосочетания старались прочесть, исходя из того, что каждая буква – это первая буква некоего латинского слова (т.е. любая надпись является сокращением – состоит из первых букв некоторых слов). При этом короткая надпись «прочитывается» исследователями как длинный текст, как правило, религиозного содержания.
По сути дела, это – известная задача дешифровки. Но, приняв такую точку зрения, можно в различных вариантах прочесть практически любую последовательность символов НА ЛЮБОМ НАПЕРЕД ЗАДАННОМ ЯЗЫКЕ!
К чему это я привел такой пример? А к тому, что, почему только фамилия ВОРОБЬЕВ появилась как симбиоз двух языков? Следовало бы посмотреть, что означают на языке лопарей ВОРОНОВ, СОКОЛОВ, МЕДВЕДЕВ и т.п. А если упомянутые выше дифтонги в словосочетании «воаррэ-пуайе» звучат по-другому, то мы получим совсем иное русское слово? Может быть, «Фуруев»?
Необходимо быть очень осторожным при попытке выяснить этимологию того или иного прозвища. Понятно, что с точностью до 100-% МЫ НИКОГДА не сможем установить, ЧТО ИМЕННО означало то самое прозвище. Но наша гипотеза, как бы нам самим не хотелось, не должна сочетать в себе черты мифа, она должна быть правдоподобной, естественной, близкой к народу, к народному мышлению!
Вывод напрашивается сам собой. НАДО НЕ ИЗОБРЕТАТЬ ВЕЛОСИПЕД. Почему? Да потому что самое правильное и правдивое объяснение ВСЕГДА «лежит на поверхности». Все гениальное – просто!
Вернемся к примеру с фамилией БАРДИН. Известный языковед Б.О.Унбегаун в своей книге «Русские фамилии» связывает эту фамилию с «отходами винокурения». [Унбегаун Б.-О. Русские фамилии. Пер. с англ. Б.А.Успенского. М., Прогресс, 1989. С. 155.]
«… Такие фамилии как Бардин, Жмыхов, Макухин, Мякинин произошли «от названий некоторых побочных продуктов пищевой промышленности, используемых как фураж…».
Стоп! Уже туманно! Уже не совсем понятно ДАЖЕ НАМ, сегодняшним. А обыкновенному крестьянину, в глухой российской деревушке? Или понимание логики у него стояло на каком-то другом уровне? Да что об этом говорить!
Теперь представьте себе, что один мужик говорит другому, дразня его:
«Ты – отход винокурения… Барда!»
Да никто, в том числе и сам произносящий это, не поймет смысла сказанного!
В словаре Даля слово «барда», действительно, означает «гущу, остатки от перегона хлебного вина или браги, броженого затора». [Даль В.А. Толковый словарь живого великорусского языка. М., Русский язык, 1989. Т. I. С. 48.] Но чуть далее приводится и истинный смысл этого слова, употребляемого русским крестьянином – “грязный, мутный”!
ВОТ ИСТИННОЕ ЗНАЧЕНИЕ ЭТОГО СЛОВА!
Вот теперь становится понятным (с точки зрения самой обыкновенной логики), что, произнося слово “барда”, русский крестьянин имел в виду НЕ ТЕХНОЛОГИЮ какого-то производства, а употреблял его в смысле простейшего прилагательного.
И, наконец, о времени появления фамилии.
Известно, что почти 90% крестьянских фамилий появилось лишь в конце XIX столетия – после отмены крепостного права и проведения первой и единственной всероссийской переписи населения.
Если фамильное прозвище впервые появилось в XVIII (или уж тем более в XIX в.), то оно ОДНОЗНАЧНО русское! О каких лопарях может идти речь?
Харлин пишет: «…Первых русских, зашедших в архангельские края, встретили лопари или, как их еще называли, «чудь белоглазая»...»
Стоп! «Первых»! А когда это было? Славяне появляются на архангельском Севере в конце IX – начале X вв. Спустя некоторое время начинают появляться славянские поселения-фактории: Каргополь (1146 г.), Усть-Вага, Усть-Емецк, Пинега, Тойма (XII в.), Шенкурск (1316 г.), Уна (1326 г.), Кеврола (1342 г.), Нёнокса (1389 г.), Вознесенье (1419 г.), Турчасово (1453 г.) и др.
Таким образом, прозвища, если они были даны ПЕРВЫМ русским, зашедшим в этот край, должны были прожить свыше 500 лет НЕИЗМЕННЫМИ! Т.е. «от роду» этим прозвищам должно быть столько лет.
К XVI-XVII вв. в Архангельском крае проживало около 90 % русского населения, т.е. абсолютное большинство! Раз их было большинство, то и прозвища, возникавшие в среде этого большинства, должны были иметь ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО русские корни, русский смысл. Т.е. такой смысл, который понятен НАМ СЕЙЧАС!
Еще раз вернусь в начало. Я НЕ СМОГУ доказать обратное, поскольку кроме здравого смысла и обыкновенной логики, у меня «на вооружении» ничего нет. Но пока эта же самая логика мне не добавляет уверенности в правильности гипотезы архангельского краеведа.
Но не потому, что я ее отметаю «с ходу». А потому, что пока слишком мало реальным доказательств.
Проблему я «разложил по полочкам». Вопросов стало больше, а вот утверждающих ответов на них пока нет. Жду!
Продолжение: ответ Вальдина.
Леонид Александрович Харлин из Архангельска прислал мне свои заметки на некоторые мысли М.Оленева относительно «звериных» фамилий. Предлагаю их Вашему вниманию и для дальнейшей дискуссии в несколько переработанном и сокращенном виде, в виде своего рода небольшого реферата на данную тему.
Итак, что же известно о фамилиях от древнерусских имен - это один из главных вопросов ономастики. Подавляющее большинство фамилий на Руси все же образовалось от имен, прежде всего греческого, латинского, иудейского, сирийского происхождения. Однако их принятие было не сиюминутным делом. Продолжали даваться и старые имена, особенно в местах, где затянулось время языческих верований. А эти личные языческие имена вплотную были связаны с животным миром. Так можно объяснить немалое число носителей фамилий, связанных с народными, древними и региональными, обозначениями фауны. Вот и в Приморском р-не Архангельской области большое число Мошниковых (=Тетеревых), в Мурманской области очень много Куроптевых(=Куропаткиных) и там даже был Куроптевский погост.
Сначала должно было возникнуть прозвище, например, Цапля -мужичок с тонкими ногами, длинными и худыми, и от него уже пойдут дети Цаплины(преобладает в Вельско-Устьянском регионе/Шенкурском уезде). Однако ни цапля, ни куропатка не водились в большом количестве в Поморье.
Однако анималистические фамилии возникали и комбинированным путем, в результате созвучия терминов фауны и флоры иноязычным звукам, с созвучной фауной и флорой мало связанным. В этой связи возвратимся к Воробьевым и Воаррэ-пуэй, т.е. ивоплетельщикам. В подтверждение нашей гипотезы укажем на такие факты, как существование реки Пуя и населенного пункта Ремпуево в Холмогорском районе, Пияла - в Онежском районе. Плюс фактические данные том, что во Владыченском приходе было очень много рогозников(специалистов по плетению рогож), где д. Рогозинская и откуда поло большое количество Воробьевых.
Сам механизм рождения прозвища - отдельный вопрос от того, как объяснить его значение. Только после этого можно переходить к объяснению значения фамилии, которая, по нашему убеждению, возникла на основе прозвища, как указание на принадлежность, на связь с носителем прозвища, а не непосредственно из сходства некоего бесфамильного индивида(индивидов) с воробьем(если следовать М.Оленеву), цаплей, волком и т.п.
Прозвище нужно считать абсолютно необходимой стадией при возникновении фамилии в нынешнем понимании. В какой-то степени это относится и к отчествам.
Это подтверждается и русскими средневековыми источниками. Вот, например, таким, за 1627 г.(данные Л.Харлина): «И ударов ему, государь, было со сто, да десять стрясок да трижды на огонь поднимали. Тот Васька Лось с той пытки ни в чем не винился». Так что было прозвище Лось, было селение Лосево(«пел у Спаса в Лосеве, да по Божьей воле овдовел»(1551 г.). Возможно, точно также возникла и фамилия Оленев, в связи с чем можно указать, как на примерный ориентир, на князей Аленкиных, род которых, согласно «Брокгаузу и Ефрону», пресекся во времена Ивана Грозного и не без его участия.
Внешнее, нами, на основе нашего современного социально-лингвистического опыта, устанавливаемое и принимаемое созвучие, без учета реальностей древнерусского языка, может иногда сыграть с нами шутку. Например, забавную, как с приводимой М. Оленевым фамилией Бардин. Старорусское бардать, бардовать - понимать, соображать, и потому Барда будет обозначать понятливого и сообразительного индивида, а Бардины могут быть либо его потомством, либо его безземельными крепостными(дворовыми), либо феодально зависимыми жителями его деревни(иначе откуда у нас огромное количество Голицыных, Шеремет(ь)евых и т.д., т.е. людьми, при получении фамилии(когда и почему это случалось - отдельный вопрос, исчерпывающего ответа, на мой взгляд, не имеющий) как-либо связанных с Бардой или его потомками, коренными, что называется Бардиными. И опять-таки в этой связи не хочется, в заключение, пройти мимо сайта ВГД без какой-нибудь безобидной шутки, показав что-нибудь его посетителям. А шутку, в свою очередь, подсказал Л. Харлин, воспроизведя перепись Мирона Вельяминова с товарищи на Варзугскую волость 7130-7132, где в числе прочих указан, в частности, Степанко Петров сын Мудоваров. У Степанки были неплохие соседи: например, Аристко да Панкратко Васильевы дети Крутихины. Внешнее созвучие тут ставит непредвзятого исследователя просто-напросто в тупик, в самом деле, что там такое варил Степанко Петров и, главное, где или у кого он брал сырье для своего, так сказать, варения? Уж не по соседям ли ходил? Но все, к счастью, вроде бы разъяснилось языковыми средствами: крутиха - вертлявый, мудоваррэ - трухлявый или гнилой.
А ЧТО ЖЕ ВСЕ-ТАКИ «ВАРИЛ» СТЕПАНКО ПЕТРОВ? (или кто же на самом деле проживал в деревне Рогозинская)

М.Б.Оленев
5-8 августа 2002 г.

К сожалению, те заметки, которые прислал Л.А.Харлин А.С.Вальдину в ответ на мои «мысли», мало что прояснили в нашей дискуссии. Скорее, наоборот.
По большей части это были не «мысли», а вопросы. Но то ли я их поставил не четко, то ли еще что. В общем, дискуссия «уехала» куда-то в сторону.

Но что получено… Придется анализировать ответы «по существу».
Цитирую А.С.Вальдина:
«… Однако анималистические фамилии возникали и комбинированным путем, в результате созвучия терминов фауны и флоры иноязычным звукам, с созвучной фауной и флорой мало связанным. В этой связи возвратимся к Воробьевым и Воаррэ-пуэй, т.е. ивоплетельщикам. В подтверждение нашей гипотезы укажем на такие факты, как существование реки Пуя и населенного пункта Ремпуево в Холмогорском районе, Пияла - в Онежском районе. Плюс фактические данные том, что во Владыченском приходе было очень много рогозников (специалистов по плетению рогож), где д. Рогозинская и откуда пошло большое количество Воробьевых…»
Существование ЛЮБЫХ фактов – это хорошо. Ну и что, что именно они доказывают? Во-первых, вопрос о возникновении фамилий «комбинированным путем» (в особенности, в крестьянской среде) – крайне спорный и сложный. Практически все они основаны на домыслах. Маленький пример, основанный на статье А.А.Булычева о дворянах Крабовых [Булычев А.А. Материалы к биографиям звенигородских вотчинников и помещиков 1-й пол. XVII в. Д.А. и М.Д.Крабовых//Генеалогические исследования. Сб. статей. М., РГГУ, 1994. сс. 112-126.].
В кон. XVI-XVII вв. в Звенигородском уезде были помещики Дмитрий Алферьевич и Михаил Дмитриевич Крабовы (Грабовы). Первый имел чин московского дворянина, а второй даже дослужился до стольника (20-е гг.).
Дмитрий Алферьевич ранее был «выезжим немчином» (точнее, шведом) и звался Власом Ульвасовым, бывшим «бисарре» (кравчим) у шведского короля Юхана III. В 1592 г. он прибыл в Россию и был пожалован Царем Федором Ивановичем селом Молоковым в Рязанском уезде «в поместье со всеми угодьи». Затем он сменил веру и в жалованной грамоте Царя Федора Ивановича на села Прокудино и Турово в Каширском уезде впервые был назван Дмитрием Алферьевичем Крабовым (1596). Это дало повод историку Н.В.Мятлеву в 1907 г. причислить этого выезжего «новокрещена» к известному скандинавскому дворянскому роду Краббе. Он интерпретирует фамильное прозвище Власа Ульвасова как Ульфссон (Улофссон) (т.е. отца его звали Улофом).
КРАБОВ=КРАББЕ
Вроде бы логично. Тем более, очень созвучно. Однако, отмечает А.Булычев, «в современных генеалогических справочниках не удалось обнаружить среди дворян Краббе каких-либо сведений об Улофе Краббе, жившим в XVI столетии и состоявшем на службе у шведского короля Юхана III Вазы [Dansk biografisk lLeksikon. Jyldendal, 1981. B. 8. S. 196-197.]. И далее он лишь допускает, что «вероятнее всего, Улоф Краббе и его сын относились к менее известной финской отрасли этой фамилии». Вот так! Есть документы 20-х гг. XVII в. в России, а вот документов, проливающих полный свет на эту картину, но постарше всего лет на 30 (и не российских, а датских!!) уже нет!
И все! Был ли реально этот Крабов в прежней жизни Краббе неизвестно!
Во-вторых, приведенные данные совсем не отвечают на поставленные вопросы. Еще раз подчеркну: ЭТО НАЗВАНИЯ ИЗ МЕСТНОГО ЯЗЫКА, т.е. языка аборигенов. Сохранились они? Да, сохранились! Славяне не стали их «трогать», т.е. переименовывать на свой лад, а оставили «как есть». И они сохранились ВЕЗДЕ, где некогда жили племена угро-финнов!
Но опять-таки, ну и что? О чем все это говорит?
Были рогозники, проживавшие в деревне Рогозинской? Да, были. Есть река Пуя и село Ремпуево в Холмогорском районе? Да, есть! Но какая здесь связь с фамилией Воробьев?
Еще раз мне придется вернуться к вопросам, которые я ставил в предыдущем «Ответе…». Кто жил в деревне Рогозинской? Если русские – это одно, если саммы – это совсем другое.
Сразу скажу главное!
Если население деревни Рогозинской составляли саамы, которые сами себя (или их соседи) называли «ивоплетельщиками» (а на их языке это звучит как «Воаррэ-пуэй»), а уж пришедшие сюда русские на слух восприняли это звучание как «Воробьевы», то тогда гипотеза Л.А.Харлина и А.С.Вальдина приобретает уже вполне реальные черты и становится ФАКТОМ!
Мне сложно говорить об Архангельской земле. Не связан я корнями с этим регионом, да и знаю об этой местности крайне мало. Необходима аналогия. Поэтому обращусь-ка я в «свой огород», на Рязанщину.
В Рязанской области крайне много угро-финских названий, оканчивающихся на –кса, -кша, -шма, -ур, -ус и т.п. Но до сих пор ученые НЕ В СОСТОЯНИИ ответить на вопрос, ЧТО ИМЕННО обозначают эти названия. И пока никому не приходило в голову искать «комбинированный ответ» на вопрос, что обозначают слова «Свинчус», «Ерахтур», «Елатьма» В РУССКОМ ЯЗЫКЕ! Да их там просто нет и быть не может!
Тогда почему мы ищем объяснение значения ОБЫКНОВЕННОГО РУССКОГО СЛОВА в языке другого народа?
Спрошу прямо: откуда возникла идея поискать похожее на русское слово «Воробей» словосочетание в языке саамов?
Если идти таким путем, то можно поискать, например, что обозначат на мордовском (или марийском языке) слово «Олень» (по-русски). Подобрать нужные словосочетания и окажется вдруг, что обозначает оно не животное, а какого-нибудь дровосека!
И это я не сгоряча говорю: мои предки жили на территории, населенной когда-то другими угро-финскими племенами – муромой, мещерой и мерей. Их язык, конечно, к настоящему моменту безвозвратно потерян, но существуют родственные, похожие – мордовский и марийский.
Но в том-то и дело, что прозвище «Олень» появилось там, где проживали мои предки лишь в 20-30-е гг. XVIII в. К тому моменту угро-финнов И БЛИЗКО-ТО ТАМ НЕ БЫЛО, а память о них сохранилась разве что в легендах и преданиях. Да и помнят-то об этом только в Шиловском районе!
В 1-й же трети XVII столетия такого прозвища ВООБЩЕ не было на Рязанщине (по крайне мере, ни в Старорязанском ни в Окологороднем станах)!
Так что, следует ли искать ответ на такой вопрос в угро-финском языке?
«…Сам механизм рождения прозвища - отдельный вопрос от того, как объяснить его значение. Только после этого можно переходить к объяснению значения фамилии, которая, по нашему убеждению, возникла на основе прозвища, как указание на принадлежность, на связь с носителем прозвища, а НЕ НЕПОСРЕДСТВЕННО ИЗ СХОДСТВА некоего бесфамильного индивида (индивидов) с воробьем (если следовать М.Оленеву), цаплей, волком и т.п….»
Ну и ну! А, по-моему, все наоборот! Это называется «передергивание» фактов. Или я подзабыл, о чем у нас идет дискуссия? Тогда напомню (да и себе в том числе). Архангельский историк Л.А.Харлин, с которым тесно сотрудничает А.С.Вальдин, высказал предположение, что в деревне Рогозинской Архангельской области фамилия «Воробьев» не имеет ничего общего со всем известной пташкой, а означает сочетание слов на языке лопарей «Воаррэ-пуэй» («пуэйе» означает ива, «воарре» - петля, плетение). Дифтонги - оа, -уэ в разговоре чаще всего сохраняют лишь вторую гласную, а согласная «п» звучит как «б», соответственно, для русского слуха сочетание Воаррэ-пуэй будет звучать как «воробей». Я же говорю о том, что фамилия ведет свое происхождение от прозвища «Воробей», данного некоему родоначальнику за КАКОЕ-ТО СХОДСТВО с этой птицей.
Во-первых, азбучные истины мне известны (в институте вроде бы учился), и механизм образования фамилий. И фамилию с прозвищем не путаю.
Еще в своей статье «Мы – зверье» я приводил выдержки из В.А.Никонова. Цитирую себя же:
«Главное же – фамилии ВООБЩЕ НЕ ВОЗНИКАЛИ из наименований птиц. Первый Сорокин (сначала еще сорокин – прилагательное «чей»?) НЕ ЛОВИЛ сорок, НЕ ТОРГОВАЛ ими, НЕ БЫЛ ПОХОЖ на сороку. Он был сыном Сороки – человека с именем (или прозвищем) Сорока. Т.о., «птичьих» фамилий НЕ БЫЛО СОВСЕМ, фамилия Сорокин НЕ ИМЕЕТ отношения к птицам…» [Никонов В.А. Имя и общество. М., Наука, 1974. с. 194.]
Писал-ли я о том, что СОРОКИН (т.е. именно первый Сорокин, носитель ИМЕННО фамилии) был похож на СОРОКУ, имел с этой птицей какое-то сходство?
Петрушка де Степка Воробьевы – кто они? Они, безусловно, ДЕТИ ВОРОБЬЯ, человека.
ВОРОБЬЕВ=ВОРОБЬЕВ СЫН=СЫН ВОРОБЬЯ=ВОРОБЕЙ
И они (Петрушка да Степка) НИКАКОГО отношения к Воробьям не имеют!
А вот САМ-ТО ВОРОБЕЙ?
Опять цитирую себя же:
«…Вот это да! Позвольте! А за что же тогда РОДОНАЧАЛЬНИКУ фамилии Сорокин (именно самому Сороке) дали это прозвище? За то, что он торговал овсом? Или был портным?
Я очень уважаю В.А.Никонова, но я не соглашусь с этим тезисом только по одной простой причине.
ДА, ДЕЙСТВИТЕЛЬНО, ПЕРВЫЙ СОРОКИН (СОБСТВЕННО СОРОКИН) НЕ БЫЛ ПОХОЖ НИ БЛИЗКО, НИ ОТДАЛЕННО (НИ ВНЕШНЕ, НИ ПО КАКИМ-ТО ВНУТРЕННИМ КАЧЕСТВАМ) НА СОРОКУ.
НО ЕГО-ТО ОТЕЦ ИЛИ ДЕД, КТО САМ НОСИЛ ЭТО ПРОЗВИЩЕ?
Он-то получил его ИМЕННО благодаря какой-то устойчивой ассоциации с птицей сорока, возникшей у односельчанина или родственника! Таким образом, прав Унбегаун, который утверждает, что «прозвище Медведь (фамилия Медведев) использовалось, вероятно, для обозначения неуклюжего, грузного человека».
Т.е., у того, кто обозвал человека прозвищем Сорока БЫЛИ ОСНОВАНИЯ, то бишь определенные ассоциации, связанные ИМЕННО с этой птицей!
Об этом же говорит и А.В.Суперанская: «… прозвища Волк, Медведь, Заяц, Лиса, Гусь и т.д. могли даваться метафорически, на основе некоторого сходства человека с определенным животным». [Cуперанская. С. 9.]
Вот о чем я писал! Еще раз: у родоначальника фамилии БЫЛИ определенные ассоциации, связывавшие его с тем или иным животным, птицей или рыбой.
Так что, не пойму, откуда взялось утверждение, что «фамилия возникла НЕПОСРЕДСТВЕННО ИЗ СХОДСТВА некоего бесфамильного индивида (индивидов) с воробьем»?
А уж кто НАПРЯМУЮ говорит о происхождении фамилий от названий птиц, так это Унбегаун:
«В России птицы всегда пользовались большой любовью, и множество фамилий произошли от их названий» [Унбегаун Б.-О. Русские фамилии. Пер. с анг./Общ. ред. Б.А.Успенского/Изд. 2-е, испр. – М., Прогресс, 1995. С. 148.]
Еще раз подчеркну! Не хотелось бы заниматься именно прописными истинами, но чтобы избежать путаницы, необходимо это отметить.
В моем понимании родоначальник фамилии – это первый носитель прозвища, которое легло в основу фамилии. В данном случае, в основу фамилии ВОРОБЬЕВ легло прозвище (или имя) ВОРОБЕЙ.
В кратком понимании (дабы в каждом отдельном случае не воспроизводить целую логическую цепочку происхождения) я ограничиваюсь формулировкой: «птичьи» (звериные, рыбьи и т.п.) фамилии. Проблема может возникнуть лишь в одном: как называть такие фамилии – анималистические, животного (птичьего) происхождения или как-то по-другому?
Но меня-то интересует самый сложный в этой цепочке вопрос - ИМЕННО «сам механизм» рождения прозвища: почему и за что?

«…Прозвище нужно считать абсолютно необходимой стадией при возникновении фамилии в нынешнем понимании. В какой-то степени это относится и к отчествам.
Это подтверждается и русскими средневековыми источниками. Вот, например, таким, за 1627 г. (данные Л.Харлина): «И ударов ему, государь, было со сто, да десять стрясок да трижды на огонь поднимали. Тот Васька Лось с той пытки ни в чем не винился». Так что было прозвище Лось, было селение Лосево («пел у Спаса в Лосеве, да по Божьей воле овдовел» (1551 г.)…»
Да кто ж спорит! Неужели я в каких-то своих работах оспаривал наличие прозвище «Лось» и селения «Лосево»!? В свое время в работе «Старославянские имена и прозвища Рязанской земли» я привел список свыше 300 подобных прозвищ. Опять азбучная истина!
«…Возможно, точно также возникла и фамилия Оленев, в связи с чем можно указать, как на примерный ориентир, на князей Аленкиных, род которых, согласно «Брокгаузу и Ефрону», пресекся во времена Ивана Грозного и не без его участия…»
Скажу сразу и честно: Я НЕ ЗНАЮ, как образовалась моя фамилия. Нигде в опубликованных и архивных источниках ответа на такой вопрос я не находил. Но у меня есть своя версия на этот счет: в свое время в одной из статей я ее подробно описал.
Потом князья Аленкины, истребленные всем родом во времена Ивана Грозного, в ДАННОМ КОНКРЕТНОМ СЛУЧАЕ (моем, то бишь) НИКАКОЙ НЕ ОРИЕНТИР – т.е. не понятно, на что и как они ориентируют!
АЛЕНКА=АЛЕНК(-ИН) ОЛЕНЬ=ОЛЕНЬ(-ЕВ)=ОЛЕН(-ЕВ)??
Ориентир – это аналог, похожесть, а здесь даже форманты различны!
Возвращаясь к «механизму». Совсем недавно в печати появилась интереснейшая книга Виктора Бердинских, основанная на воспоминаниях и повествующая о жизне, быте, нравах, обычаях, верованиях русского крестьянства – «Крестьянская цивилизация в России».
Воспоминания – вот что осталось! ЕДИНСТВЕННЫЙ и бесценный источник, повествующий о том, как и почему рождались на свет те или иные прозвища. Бесценны и уникальны они тем, что люди рассказывают о том, как НА ИХ ГЛАЗАХ (а не по легендам лет 200-300 лет) рождались те или иные прозвища!
Правда, справедливости ради, отмечу, что рассказывают об этом люди, практически наши бабушки и дедушки, т.е. жившие совсем недавно, а может быть, и ныне живущие.
Но, кто скажет, что «механизм» образования того или иного прозвища сильно изменился лет за 400?
Читаем:
«…В деревне у всего было свое, очень меткое название: у колодца, улицы, холма, ключа, поля… Каждый человек имел свое прозвище, переданное по родству или связанное с каким-то случаем, характерными особенностями этого человека, родом его занятий. Порой эти прозвища передавались от деда к внукам, служили основой при офамиливании населения. Человек в деревенском мире раскрывался многообразно, смотрелся выпукло, четко. И относились к каждому человеку с вниманием, бережно перебирая все его характерные черточки. Как в мозаике, каждый человек в небольшой общности был неповторим и нужен деревенскому миру.
«Людей в деревне было вроде бы и много, но каждый был на своем месте и никем другим его не заменишь. Помню, бабушка моя незаменимым человеком считалась. Как дело какое нужно провернуть – все к ней бежали советоваться…» (К.П.Городилова, 1910 г.р.)
Каждый сосед был занятен окружающим какой-то своей, на других непохожей стороной, мастерством. Оригинальность эту человеческую видели и ценили.
Прозвище часто никак не умаляло достоинств человека, а просто отличало его от других – делало его уникальным – единственным в своем роде. Ведь если в деревне Куричата, как вспоминает В.И.Курочкин (1918), перед войной в 20 домах деревни жило 15 Иванов – их надо было друг от друга как-то отличать. Вот и выглядели изюминку – непохожесть в характере.
«В отношении прозвищ были такие, например, Иван-Фокус. Этот человек был очень энергичным, знал много разных присказок, иногда любил похвастать и пофантазировать, но он был не вредный, добродушный и к нему все относились хорошо. Или второй – Федор-Верес. Известно, что если поджечь верес, на огне он сильно трещит и от него сыплются искры. Так вот, тот человек был очень вспыльчив и горяч и потому его так прозвали. Но как хозяин и работник он был нормальный, и соседи уважали его и хорошо к нему относились» (Н.Ф.Ситников, 1926).
Заработать иное прозвище было трудно, а от другого потомки не знали, как отмыться. Е.Г.Зонова (1923) помнит:
«Не было ни одного двора в деревне, чтобы не было прозвища. Чаще они отражали характер людей, а иногда давались после какого-нибудь случая. Так, например, были «козлы» - однажды одного человека из членов семьи сбил с ног козел. «Ворона» - вел себя как ротозей. «Красный гриб» - красивый был парень. «Зайцы» - были очень трусливые люди, рано запирали дверь, а когда ложились спать, то рядом всегда у них было ружье. «Веретено» - были высокие, бойкие, изворотливые люди».
Такой перечень можно продолжать очень долго.
«В одной семье плели лапти, так их и называли – Лапоть. Другие охотились на зайцев, так и осталась на них кличка «Зайцы» (Боря Заяц, Коля Заяц – это сыновья). Был у нас в деревне Федюня Суковатка. Нас называли «елками», потому что были высокие. Перестроиных звали «варнаками». Клички передавались из поколения в поколение. Был Коля Резака. Дед его зарезал свою сестру» (В.А.Пестова, 1921).
Ю.П.Лаптева (1921) из деревни Воронино рассказывает:
«У нас в деревне почти всем народ дал прозвища. Отца нашего, к примеру, звали «барином», а нас «бариненками». Отец-то больно шибко любил снаряжаться, даже подушку подвязывал на пузо под кафтан для пущей важности – вот и назвали «барином»».
Иногда человек получал кличку за то, что слишком сильно выделялся чем-то среди соседей. С.П.Желвакова (1917) и сегодня, вспоминая это, улыбается:
«Дядю Ваню звали Ваня Турок. Пришли к нему – мы же в школе учились, какие-то пожертвования собирали, - а у него дом большой был, на 2 половины, и в горнице лошадь жила. Мы пришли – так и удивились!»
У женщин, впрочем, отдельных прозвищ, как правило, не бывало. Их называли по именам мужей – Маруся Федиха, Анна Мишиха, Павлина Васиха. Выделяли, впрочем, кое-где вдов – владелиц крестьянского хозяйства. Они имели и право голоса на сходке. Прозвище, кличка, не снижали уважения соседей к человеку. Бывало, правда очень редко, и так, что прозвища своим однодеревенцам давал один человек. Чаще всего это был крестьянин с устойчивой репутацией чудака. Ему прощалось многое – за то, что умел развеселить народ. Татьяна Петровна Соколова рассказывает:
«В деревне у нас был один чудак, Роман Филиппович. Все чудил. Придет, сядет пить чай, палец в кружку сунет, если чай не горячий – пьет. «Нес, - говорит, - ягод вам, да по дороге все расплескал». Мой крестный был. Смешил народ, рассказывал все какие-нибудь небылицы. Всем прозвища надавал, каждому мужику. Андрейка – Немой, немо говорил. Афониха – Кукиш, не знаю, почему он ее так назвал, вдовой она была. Алеша – рыбник, у него нижняя губа отвисла, как у рыбы. Костя – Пакля, у него рука была какая-то изогнутая. Санко – Мазилка, он каждый год пол красил. Ванька – Волк, хитрый, наверное, жадный был. Денис – Захлеба». [Бердинских В.А. Крестьянская цивилизация в России. М., Аграф, 2001. С. 38-41.]
Вот вам и ответы на все вопросы!
И, напоследок, что касается того, что все-таки «варил» Степанко Петров из Варзугской волости в 1622/24 гг. и вообще всевозможных шуток и «непристойностей».
Варзуга – это старинное РУССКОЕ село на Кольском полуострове (ныне – Терский район Мурманской области), первое упоминание о котором относится к 1466 г.
РУССКОЕ – заметим, русское! Значит, жили там все-таки русские, а не саамы!
Ирина Поливцева отмечает:
«… Варзуга: Древнейшее русское поселение на Кольском полуострове. Первое упоминание о жителях Терского берега в первой Новгородской летописи относится к 1216 году.
Первые русские поселения на Терском берегу появились в середине XV века. Это были выходцы из Новгородской земли, которые избрали место, на 30 верст отстоящее от устья реки Варзуги, впадающей в Белое море…» [http://www.trifon.ru/km_ipolivceva/content/2.shtml]
Я снова и снова возвращаюсь к вопросам, которые были поставлены в моем первом «Ответе…» и на какие так до сих пор и НЕ БЫЛО получено ответов.
Если это село было РУССКИМ (т.е. население села составляло славянское население), то ОТКУДА И КАК (т.е. каким путем) там появились прозвища лопарей – «мудоваррэ – трухлявый или гнилой»?
Просклонять те или иные слова в нужном направлении несложно. Тем более в сегодняшнем нашем понимании никак не может уложиться мысль, которую А.Вальдин и выразил:
«…Внешнее созвучие тут ставит непредвзятого исследователя просто-напросто в тупик, в самом деле, что там такое варил Степанко Петров и, главное, где или у кого он брал сырье для своего, так сказать, варения? Уж не по соседям ли ходил?…»
В какой тупик? Лукавим… Что матом никто из нас не ругается? Или слов таких мы никогда в обиходе не слышали?
Еще в 1997 г. в журнале "Летопись историко-родословного общества в Москве", №№ 4-5(48-49) С.В.Корягин опубликовал интересную статью, которая называется «Непристойные фамилии у Донского казачества». Привожу выдержки из нее:
«…В Российском государственном Военно-историческом архиве (Москва) сохранились сведения о более чем 12 тысячах казаков Войска Донского, вышедших в отставку в 1775-1786 гг. В процессе исследования этих документов совершенно неожиданно для меня регулярно появлялись носители неприличных фамилий, таких как: БЗДИЛИНЫ, БЗДУНКОВЫ, ПЕРДУНОВЫ, ДРИСТУНОВЫ ДРИСТУНЦОВЫ, ЖОПИНЫ, ЖОПКИНЫ, МУДАКОВЫ и др.
Один из работников архива, живо интересовавшийся моими находками, после каждой новой неприличной фамилии неизменно отмечал, что «это - не предел», с одной стороны, умеряя мои «восторги», а с другой - стимулируя дальнейшие поиски.
В самом конце изучения данного материала встретились ХУДОСРАКОВ и МОХНОЖОПОВ (представляете, каково было бы жить с такой фамилией его дочерям?), а также казак РАСПЕРДЯЕВ, который был вынужден выйти в отставку в 30 лет «по недержанию мочи».
В середине XIX века все эти фамилии были, разумеется, заменены. Однако наряду с прогрессивным и гуманным значением указа 1825 год можно с сожалением отметить, что он сократил число фамилий, ориентированных на физические особенности основателей родов, а также существенно затруднил генеалогические исследования…»
Все ж понятно! Наши предки не стеснялись в выражениях и, как говорится, «что вижу – о том пою».
Вот еще примеры:
Список 7053 (1545) г. с писцовых земель Троицева монастыря в волостях Черемхе и Вокшерской Ярославского уезда:
В волости Черемхе займище Васки Дементьева прозвище ПЕРДУНА
Переписная книга 7137 (1629/30) г. по Окологороднему стану Переяславль-Рязанского уезда:
В сельце Глубоком на речке Глубокой – бобыль Акинка Иванов сын ПЕРДЕЕВ.
Если же следовать логике А.С.Вальдина, крайне интересно, что ж тогда обозначало на языке угро-финнов слово «Пердей»?
Аналоги можно поискать в мордовском или марийском. Может и окажется, что не страдал совсем Акинка Иванов общеизвестным недержанием?
Наверное, живший в XVII веке в волости Варзугской Степанко Петров крайне обиделся на своих односельчан за то, что те наградили его таким неблагозвучным прозванием. Но те поспешили успокоить его:
«Это совсем не то, что ты думаешь! Да и из другого языка взятое! … А на том, другом языке обозначает в общем-то незлобивые термины… Так что носи, именуйся, не стесняйся…»
Поэтому, еще не известно, что там «варилось» у Степанки Петрова…
Возвращаясь к дискуссии, хотелось бы наметить ряд ПЕРВИЧНЫХ вопросов, ответы на которые помогли бы продвинуться к правильному пониманию проблемы.
Еще раз подчеркну: для отстаивания определенной точки зрения необходимо оперировать фактами, т.е. доказательствами, которые содержат более-менее приемлимые ответы на поставленные вопросы. Без ответов же на эти вопросы дискуссия приобретает оттенок обыкновенного спора: «Я прав – ты нет»!
Тем более, если А.С.Вальдин пишет о том, что он «более двух лет исследовал ряд вопросов, относящихся к генеалогии одного из семейств Воробьевых из д. Рогозинской, Архангельской губернии, в т.ч. совместно с местным архангельским краеведом Л.Харлиным».
Постараюсь поставить их как можно конкретней, чтобы облегчить ответы на них. Итак, вот они эти вопросы:
1) Каким образом Леонид Александрович Харлин (или Антон Сергеевич Вальдин) пришел к выводу, что в деревне Рогозинской фамилия Воробьев произошла из словосочетания «Воарре-пуэй»? Остались ли на то какие-то письменные свидетельства (например, воспоминания старожилов, ссылки в источниках и т.п.)? Или же эта гипотеза родилась домыслом: ТОЛЬКО потому, что в русско-финском (или еще каком-то) разговорнике удалось отыскать похожесть по созвучию слов?
2) Когда и кем была основана деревня Рогозинская (или когда встречается в источниках первое упоминание о ней)?
3) Какие национальности проживали в деревне Рогозинской и соседних деревнях?
4) Как далеко, на каком расстоянии от этой деревни проживало местное население (саамы)? Проживают ли они здесь сейчас? Когда они ушли, ассимилировались?
5) Когда именно в деревне Рогозинской была зафиксирована, упоминается фамилия Воробьев? Встречается ли эта фамилия (прозвище) в источниках XVII столетия по этой местности в близлежащих селениях?
6) Одна ли фамилия распространена в деревне Рогозинской? Какие еще фамилии и прозвища встречались и встречаются в этой деревне?