Генеалогический вестник №2, 2001

Семейная история. Родословия

В. Могильников

Дворянские корни Г.И. Шелихова
Истории и генеалогии рода рыльского купца Григория Ивановича Шелихова уделялось уже немало внимания, и тем не менее остается целый ряд невыясненных вопросов. В том числе вопрос о девичьих фамилиях его матери и жены. Привлечение документов РГАДА позволило выяснить фамилию матери Григория Ивановича – Бырдина.
По свидетельству зятя Шелихова, М.М. Булдакова, его тесть владел двумя слугами, доставшимися ему от матери-дворянки, рыльской помещицы. Это подтверждает приданная крепостная запись 1745 г., в которой указаны отец, дед и мать Григория Ивановича: рыльский купец Иван Афанасьевич Шелихов, рыльский помещик Иван Воинович Бырдин и его дочь Аграфена. Представители дворянского рода Бырдиных служили по городу Рыльску начиная с XVII в.
Одновременно удалось пополнить и сведения о предках Г.И. Шелихова – рыльских пушкарях, за успешную защиту Рыльска записанных в 1679 г. в гостиную сотню. Сведения по истории рода Шелиховых в XVII–XVIII вв. представлены в прилагаемой родословной росписи, составленной на основе документов ревизской переписи 1722 г. и записных книг Рыльской крепостной конторы.

Приложение 1

25 января 1745 г.: Приданная крепостная запись рыльского помещика Ивана Воиновича Бырдина своему зятю рыльскому купцу Ивану [Большому] Афанасьевичу Шелихову
Лета 1745 генваря в 9 день рыльской помещик Иван Воинов сын Бырдин дал сию данную зятю своему рыльскому купцу Ивану Афонасьеву сыну Шелихову в том что я Иван выдал за него Ивана ж дочь свою Графену замуж а в приданых за нею отдал в Рыльском уезде в Подгородном стану в деревни Волынка Бырдина тож старинной дом деда и отца своего Воина Сергеева сына Бырдина в котором он жительство имел по смерть свою со всяким дворовым и хоромным и гуменным строением и з садом яблоновым и грушевым и вишневым а смежна оная усадьба с одной стороны помещика Степана Гаврилова сына Бырдина детей ево а по другую сторону Якова Васильева сына Бырдина усадьбами да тех же бырдинских дачах с урочищи помесной и роспашной и нераспашной земли 6 четвертей в поле в дву потомуж с лесы и с сенными покосы и со всеми угодьи да в том помещиковом дворе крепостного своего крестьянина Андрея Герасимова сына Новиковых з женою ево Дарьею з детьми Кирилу з женою Дарьею Прокофья з женою Авдотьею с ево ж Андреевыми детьми Евлампия Федора Праскевью да крестьянскую девку Феклу Пантелееву дочь Анисимовых и ему Ивану и дочери моей и детем их вышеписанным приданным усадьбою строение и усадьбами и землею 6 четвертьми и крестьяны владеть с сего вышеписанного числа впредь вечно безповоротно а мне Ивану и жене моей и детем в вышеписанные приданые не вступатца и возвращению не бить челом…
К сей записи Иван Бырдин руку приложил.
К сей записи рыльской купец Иван Шелехов руку приложил.

Приложение 2

Поколенная роспись рыльских купцов Шелиховых (по материалам РГАДА)
I 1. Герасим Киприянович Шелихов.
Рыльский купец гостиной сотни (1679, 1713), записан с детьми в сотню в 1679 г. из рыльских пушкарей; астраханский таможенный «бурмистр» (1700, 1702). В 1705 г. на его средства на месте старой построена каменная Вознесенская церковь в г. Рыльске. Был ктитором (старостой) этой церкви. По семейному преданию, был награжден Петром I золоченным ковшом. II 2/1. Иван Герасимович.
Род. в г. Рыльске. Рыльский купец гостиной сотни (1679, 1718).
Жена: (1704) Агафья. В 1-м браке за рыльским купцом гостиной сотни Иваном Лагутиным [Сказки торговых людей о торгах и промыслах. Вып.2. М., 1984. C. 345].
3/1. Прокофий Герасимович.
Род. в г. Рыльске около 1640 г. Рыльский купец гостиной сотни (1701, 1722); в 1722 г.: 62 года, имел «мельничный промысел и пчениные заводы», владел двором в Рыльске в приходе Вознесенской церкви.
4/1. Тимофей Герасимович.
Род. в г. Рыльске. Рыльский купец гостиной сотни (1701, 1719).
Ум. до 1722 г.
Жена: Агафья Васильевна. Вдова (1722), жила со старшим сыном Афанасием. III 5/2. Иван Иванович.
Род. в г. Рыльске около 1676 г. (в 1722: 46 лет). Рыльский купец гостиной сотни, жил с братом Петром.
6/2. Захар Иванович.
Род. в г. Рыльске около 1679 г. (в 1722 г.: 43 года). Торговал «москотинным товаром» в Рыльске, владел двором в Рыльске в приходе Николаевского собора (1722); рыльский купец гостиной сотни (1722, 1753).
7/2. Петр Иванович.
Род. в г. Рыльске около 1681 г. ( в 1722 г.: 41 год). Торговал «москотинным товаром» в Рыльске и в малороссийских городах, владел двором в Рыльске в приходе Николаевского собора (1722); рыльский купец гостиной сотни (1722, 1748). Ум. до 1762 г.
Жена: (1722) Прасковья.
8/3. Иван Прокофьевич.
Род. в г. Рыльске около 1694 г. Рыльский купец гостиной сотни (1722, 1748); в 1722 г.: 28 лет, жил с отцом; в 1734 на его и двоюродного брата А. Т. Шелихова средства построен новый придел великомученика Никиты при Вознесенской церкви. Ум. до 1772 г.
9/4. Афанасий Тимофеевич.
Род. в г. Рыльске около 1701 г. В 1722: 21 год, торговал «москотинным товаром» в Рыльске и в малороссийских городах, владел двором в Рыльске в приходе Вознесенской церкви; рыльский купец гостиной сотни (1722, 1763).
Ум. до 1765 г.
10/4. Семен Тимофеевич.
Род. в г. Рыльске около 1715 г. В 1722 г.: 7 лет, жил с братом Афанасием.
11/4. Петр Тимофеевич.
Род. в г. Рыльске около 1716 г. В 1722: 6 лет, жил с братом Афанасием; рыльский купец гостиной сотни (1745, 1746); рыльский купец (1758, 1759).
Ум. до 1765 г. IV 12/5. Федор Иванович.
Род. в г. Рыльске около 1712 г. В 1722 г.: 10 лет, жил с отцом.
13/6. Логгин Захарович.
Род. в г. Рыльске около 1717 г. В 1722 г.: 5 лет, жил с отцом; рыльский купец (1745, 1767); владел двором в Рыльске в приходе Покровской церкви (1759, 1767).
Жена: (с 1736) NN. Дочь рыльского купца Василия Леонтьевича БАБЕЕВА [РГАДА, ф. 615, оп. 1, ед. хр. 9421, л. 19 об.].
14/6. Афанасий Захарович.
Род. в г. Рыльске. Рыльский купец (1754, 1766); владел двором в Рыльске в приходе церкви Рождества Христова (1754).
15/6. Иван Захарович.
Род. в г. Рыльске; рыльский купец (1762, 1768); владел двором в Рыльске в приходе Покровской церкви (1768).
16/8. Семен Иванович.
Род. в г. Рыльске. Рыльский купец гостиной сотни (1755, 1758); рыльский купец (1764, 1772); владел двором в Рыльске в приходе Вознесенской церкви (1758); у него «ближайший родственник» Рыльского магистрата бургомистр Иван Васильевич Мальцов. Умер в 1772 г.
Жена: Анна Андреевна.
17/9. Григорий Афанасьевич.
Род. в г. Рыльске около 1737 г. Рыльский купец; рыльского магистрата копиист (1748); рыльский публичный нотариус (1766, 1772).
18/9. Иван Большой Афанасьевич.
Род. в г. Рыльске. Рыльский купец (1745, 1772).
Жена: (с 1745) Аграфена Ивановна БЫРДИНА. Дочь рыльского помещика Ивана Воиновича Бырдина [РГАДА, ф. 615, оп. 1, ед. хр. 9355, лл.1, 1об.].
19/9. Иван Меньшой Афанасьевич.
Род. в г. Рыльске. Рыльский купец.
Жена: (с 1751) Елена Семеновна ИЗВОЛЬСКАЯ. Вдова (1758, 1759). Дочь судженского помещика отставного прапорщика Семена Федотовича Извольского [РГАДА, ф. 615, оп. 1, ед. хр. 9448, л. 1].
20/10. Савва Семенович.
Род. в г. Рыльске. Рыльский купец (1651, 1765); владел двором в Рыльске в приходе Вознесенской церкви (1751, 1765).
21/10. Афанасий Семенович.
Род. в г. Рыльске. Рыльский купец (1754, 1775). V 22/18. Григорий Иванович.
Род. в г. Рыльске в 1747 г. Исследователь Русской Америки. Умер 20 июля 1795 г.
Жена: Наталья Алексеевна.
23/18. Иван Иванович.
Род. в г. Рыльске.
Умер до 3-й ревизии, проведенной в Курске в 1763 г. (Прим. ред.).
24/18. Василий Иванович.
Род. в г. Рыльске.

Приложение 3

Фрагмент родословной росписи Бырдиных
I 1. Сергей Бырдин. II 2/1. Воин Сергеевич.

Рыльский помещик. III 3/2. Иван Воинович.
Рыльский помещик.
4/2. Карп Воинович.
Рыльский помещик. IV 5/3. Аграфена Ивановна.
Муж: (с 1745) Иван Афанасьевич Шелихов. Рыльский купец.
6/3. Надежда Ивановна.
Муж: Илья Петрович Шечков. Рыльский помещик.
7/3. Лукерья (Гликерья) Ивановна.
Вдова (1768).
Муж: (с 1753) Андрей Алексеевич Луцевин. Канцелярист Рыльского духовного правления, «из дворян». Умер до 1768 г.
8/3. Неонила Ивановна.
Муж: Михаил Иванович Колосов. Рыльский помещик, служил (1762) в Рыльском ландмилицейском полке, отставной секунд-майор (1768).
9/3. Татьяна Ивановна.
Муж: Иван Анисимович Симонов.
Источники:
РГАДА, ф. 615, оп. 1, ед. хр. 9355: Приданная крепостная запись рыльского помещика И.В. Бырдина, л.1–1об.
РГАДА, ф. 615, оп. 1, ед. хр. 9411, л.10;
РГАДА, ф. 350, оп. 2, ед. хр. 2854: Сказка о купцах 3-й ревизии, л. 292–295 об.;
РГАДА, ф. 1209, оп. 930: опись Дел молодых лет по гг. Рыльску и Путивлю, л. 211–211об.

А. Зорин

Рождение и смерть Г.И. Шелихова
Григорий Иванович Шелихов был старшим сыном в семье. По сказке 4-й ревизии (1782 г.) известны его братья и сестра: Степан, родившийся в 1757 г. и умерший в возрасте 13 лет, Василий, появился на свет в 1760 г., Аграфена – в 1753 г. [ГАКО, ф. 184, оп. 2, д. 132, л. 154–154 об.]. Вопрос о годе рождения самого Григория более сложен. Число и месяц неизвестны вовсе. Годом обычно указывается 1747, хотя на могиле Шелихова в Иркутске значится 1748, а американец Гектор Шевиньи утверждает, будто Г.И. Шелихов родился «около 1730 г. в городке Рыльске на Украине» [Chеvigny H. Lord of the Alaska. N.-Y., 1944. P. 21]. При этом в записи о смерти Григория Ивановича в метрической книге Тихвинской церкви в Иркутске говорится, будто он умер 49 лет от роду, то есть должен был родиться в 1746 г. Автор последней и наиболее значительной биографии Шелихова, Л.А. Ситников, склоняется к мнению, что его герой родился в конце 1748 г. («после 3 июня») [Ситников Л.А. Григорий Шелихов. Иркутск, 1990. С. 38].
Но обратимся к архивным документам. В «Ревизских сказках 4-й ревизии о купцах и мещанах города Рыльска», поданных в июне 1782 г., возраст «Григорея Иванова сына Шелихова» определяется в 33 года, причём отмечается, что «по прошлой 1763-го года ревизии» ему значилось 14 лет [ГАКО, ф. 184, оп. 2, д. 132, л. 154, 154 об]. Путём несложных вычислений можно получить год рождения – 1749 г.! Но нет ли тут ошибки? Возьмём теперь «Алфавитную книгу жителей г. Рыльска» – перечень рылян, составлявшийся на протяжении 1786–1802 гг. согласно правительственному указу от 1785 г. Здесь возраст Григория Ивановича определяется в 40 лет, его жены Натальи Алексеевны – в 26 лет, дочерей Анны и Екатерины, соответственно, в 9 и 7 лет [ГАКО, ф. 184, оп. 4, д. 20, л. 62]. Запись эта не могла появиться в книге ранее 1788 г., когда Григорий Иванович посетил Рыльск после возвращения из Америки и после поездки в Петербург (причём в феврале 1789 г. он уже был в Иркутске, где обустраивал свой новый большой дом). Если запись относится к 1788 г., то выходит, что годом рождения Шелихова следует считать всё же 1748 г. Однако известно, что Екатерина Григорьевна появилась на свет 24 ноября 1781 г., как о том свидетельствует запись в метрической книге Вознесенской церкви [ГАКО, ф. 217, оп. 1, д. 3890, л. 22]. Возраст её сестры Анны по материалам 4-й ревизии – полтора года, их матери – 20 лет [ГАКО, ф. 184, оп. 4, д. 132, л. 154, 154 об]. Известно, что Анна родилась 22 февраля 1780 г., а Наталья Алексеевна, судя по всему, в конце 1762 г. Отсюда следует, что запись в «Алфавитной книге» появилась, скорее всего, где-то в начале 1789 г., когда прошло совсем немного времени со дня рождения Натальи Алексеевны и уже исполнилось (или вот-вот должно было исполниться) девять лет Анне и сорок лет самому Григорию Ивановичу. Этот вывод подтверждают и данные 6-й ревизии (1811 г.). Там запись о Г. И. Шелихове, его сыне и брате находится в разделе «Мещане». О самом Григории Ивановиче тут сообщается, что он умер в 1795 г. и по прошлой ревизии (того же 1795 г.) ему значилось 46 лет [ГАКО, ф. 184, оп. 2, д. 324, л. 33]. Таким образом, мы вновь получаем 1749 г., как год рождения Григория Шелихова. После этого всякие сомнения относительно этого следует считать излишними.
Можно даже попытаться приблизительно вычислить и день его рождения. Скорее всего, как правильно предположил Л.А. Ситников, это был день одного из святых Григориев, отмечаемых православной церковью. Четыре таких дня выпадает по юлианскому календарю на ноябрь, три – на январь. В декабре не чествуется ни одного святого Григория. Исходя из этих выкладок, особое внимание следует уделить январским праздникам. Это дни святителя Григория Нисского (9 января), Григория Богослова (25 января) и большой праздник трёх святителей – Василия Великого, Григория Богослова и Иоанна Златоуста (30 января). В этой связи представляется явно неслучайным и название судна, на котором Григорий Иванович совершил своё знаменитое плавание – галиот «Три Святителя: Василий Великий, Григорий Богослов и Иоанн Златоуст». С немалой долей вероятности можно предположить, что Григорий Иванович либо родился 25 или 30 января, либо, родившись 25 января, был крещён спустя пять дней в праздник трёх святителей. Их (а в первую очередь Григория Богослова) он, несомненно, почитал своими небесными покровителями. Таким образом, Григорий Иванович Шелихов родился, скорее всего, около 25–30 января 1749 г.
Смерть застала Григория Ивановича в разгаре дел, не дав завершить множество планов. Он внезапно скончался 20 июля 1795 г. «посреде толико важных для него упражнений при полном здоровье своем и средних летах жизни своей». Любопытно, что в метрической записи в книге Тихвинской (Воскресенской) церкви Иркутска говорится о том, что «города Рыльска именитой купец Григорей Иванов Шелихов» скончался 24 июля 1795 г. При этом следующая строчка, сообщающая о том, что покойный, как и все добрые христиане, перед кончиной «испове.[дался] и приоб.[щился] святых тайн», дописана явно позже и другой рукой. Чтобы втиснуть эту строчку на свободное место священнику Худякову (чьим почерком внесена приписка) пришлось даже сокращать слова. Это даёт все основания усомниться в затяжном характере болезни Григория Ивановича. «Возможно, смерть его была более скоропостижной, чем принято считать ранее, и он не успел исповедаться священнику, что и нашло отражение в первоначальном варианте метрической книги», – считает исследователь, изучавший церковные книги. Приписка о предсмертной исповеди и причастии была добавлена позднее ради соблюдения всех необходимых приличий [Шободоев Е.Б. Метрическая запись о смерти Г.И. Шелихова в документах ГАИО // Книга о Шелехове. Иркутск, 1997. С. 30–32].
Между тем, Наталья Алексеевна объявила причиной смерти мужа «простудную горячку», которая, якобы, терзала его целых 25 дней и свела, наконец, в могилу. Однако, по словам очевидца, у него «сделалась чрезвычайная боль в животе и такое воспаление, что он, дабы хоть на мгновение утолить огонь, можно сказать, глотал льду по целой тарелке» – симптомы, довольно нетипичные для простуды [Ситников Л.А. Указ. Соч. С. 288–289]. Внезапность и неясные обстоятельства смерти видного купца, оставившего немалое наследство, вызвали в Иркутске разнообразнейшие толки. Декабрист барон В.И. Штейнгейль, чье детство прошло на Камчатке, передает в своих мемуарах эти слухи, известные ему со слов столь осведомленных лиц, как, например, Е.И. Деларов – один из ближайших сотрудников Шелихова.
Согласно этой версии, Наталья Алексеевна вступила в связь с неким чиновником и, страшась разоблачения, решила избавиться от мужа. Войдя в сговор с его братом Василием, она задумала отравить супруга. Однако Григорий Иванович «всё искусно разыскал, обличил их обоих, жену и брата, чрез своих рабочих публично наказал». Василия он, будто бы, высек линьками, подвесив к нок-рее, а жену даже хотел «предать уголовному суду и настоять, чтобы ее высекли кнутом». Однако сотрудники убедили его замять дело и «пощадить своё имя».
Скандала удалось избежать. «Может быть, – завершает свой рассказ В.И. Штейнгейль, – сие происшествие, которое не могло укрыться от иркутской публики, было причиною, что внезапная смерть Шелихова... была многими приписываема искусству жены его, которая потом, ознаменовав себя распутством, кончила жизнь несчастным образом, будучи доведена до крайности одним своим обожателем» [Штейнгейль В.И. Сочинения и письма. Т. 1. Иркутск, 1985. С. 73]. В этом рассказе имеется ряд явных неточностей. Так, Наталья Алексеевна, якобы сошлась со своим любовником во время пребывания мужа в Америке, сама находясь при этом в Охотске, а между тем известно, что супруги Шелиховы совершили путешествие на Кадьяк вдвоём. От огласки дела Шелихова будто бы удержал служивший у него А.А. Баранов, который на самом деле поступил на компанейскую службу только в 1790 г. Однако следует учитывать, что рассказ был записан автором по устным преданиям спустя полвека после описываемых событий. Отсюда и неизбежное искажение деталей. Так, например, предполагаемую греховную связь Натальи Алексеевны вполне можно отнести ко времени невольного пребывания Шелихова на Камчатке по возвращении с Кадьяка (когда он съехал на берег, поднявшийся ветер отнёс судно в море, и в результате оно ушло в Охотск без хозяина, которому пришлось добираться туда посуху из Камчатки). Любопытен и тот факт, что завещание Григория Ивановича, хотя и подписано им, написано рукой его старшей дочери Анны. Наталья Алексеевна объясняла это обстоятельство тем, что супруг продиктовал свою последнюю волю прямо со смертного одра. Но при всём том документ не был должным образом заверен ни одним официальным учреждением Иркутска [Петров А.Ю. Образование Российско-Американской компании. М., 2000. С. 84–85].
Однако не следует сбрасывать со счетов и «официальную» версию смерти Шелихова. Дочь одного из ближайших его сотрудников, курского купца А.Е. Полевого, не случайно писала позднее о Шелихове: «Не столько богатства, сколько славы жаждала его огненная душа, и препятствия в жизни как будто не существовали для него: он всё преодолевал своею непреклонною, железною волею и окружавшие недаром называли его пламя плящее. Зато это пламя и сожгло его преждевременно [Авдеева-Полевая Е.А. Записки и замечания о Сибири//Записки иркутских жителей. Иркутск, 1990]. «Пламя плящее» действительно могло сжечь своего носителя. Вряд ли случайным совпадением является то, что 28 июля, спустя всего несколько дней, вслед за отцом умирает и его одиннадцатимесячная дочь Елизавета. Вполне возможно, что обоих унесла одна и та же хворь. В настоящее время нет данных, которые позволили бы безоговорочно принять или отвергнуть какую-либо из этих версий. Смерть Григория Ивановича по-прежнему окутана покровом тайны.

А. Акиньшин, Т. Литвинова

Воронежская ветвь графского рода Девиеров
Девиеры оставили заметный след в истории России. Сведения о членах этой фамилии помещены во всех известных генеалогических справочниках(1) , «Русском биографическом словаре» и энциклопедиях(2) . Правда, не всегда эти сведения верны. Уточнить фактуру о воронежской ветви Девиеров помогают документы из фонда местного дворянского собрания ГАВО.
Основателю рода – выходцу из Португалии (по некоторым сведениям – сыну португальского еврея) Антону Мануйловичу Девиеру (Антону Эмманюэлю Девиейра, De Vierra), родившемуся в 1673 г., посчастливилось попасть в число «птенцов гнезда Петрова». А.М. Девиер, служивший юнгой на голландском корабле, на маневрах 1697 г. был замечен Петром I. Он понравился ему своей расторопностью, смышленностью и красотой и был взят пажом в Россию. Потом он стал царским денщиком, а к 1718 г. достиг чина генерал-лейтенанта и был назначен первым генерал-полицмейстером Петербурга. Современники отмечали, что Антон Мануйлович особыми талантами не отличался, но был исполнителен и аккуратен. В северной столице он действовал энергично: завел полицейский штат, порядок мощения и освещения улиц, понимая торговое дело, устанавливал твердые цены на необходимые припасы. 24 октября 1726 г. Екатерина I пожаловала Девиера титулом графа, а еще ранее он стал сенатором (18 февраля 1726 г.) и кавалером ордена св. Александра Невского (6 января 1725 г.).
Не менее ловким оказался Девиер и в амурных делах. В 1709 г. он женился на сестре «полудержавного властелина» А.Д. Меншикова, Анне (1689 – после 1745). Сам Меншиков, находившийся с Девиером в неприязненных отношениях, не желал видеть его своим зятем, но вынужден был смириться со свадьбой из-за того, что сестра уже ожидала ребенка. Позже их вражда обострилась до такой степени, что, не желая допустить усиления власти Меншикова из-за готовившегося брака его дочери с будущим императором Петром II, А.М. Девиер в начале 1727 г. примкнул к заговорщикам. 24 апреля 1727 г. он был арестован, лишен чинов и титула, наказан кнутом и 6 мая сослан на поселение в Сибирь (3). Деятельный Антон Мануйлович, впрочем, не пал духом. В 1739 г. по указанию В.Беринга он был назначен начальником Охотска, занимался упорядочением управления и устройством школы, послужившей основанием штурманскому училищу.
После восшествия на престол Елизаветы Петровны Девиер был возвращен из ссылки. 14 февраля 1743 г. он получил обратно свои чины и графское достоинство, из конфискованных имений Меншикова ему было пожаловано 1800 крестьянских душ (4). 27 июня 1745 г. А.М. Девиер скончался и был погребен в Александро-Невской лавре.
Еще с середины 20-х гг. ХVIII вв. Девиер владел поместьем в с. Торхово Тульского уезда, там и проживали его жена и дети во время ссылки до 1735 г., когда «для отдачи в науку» младшие сыновья были привезены в Петербург. Сведения о тульском периоде жизни Девиеров были разысканы в местном архиве профессором Игорем Юркиным, что позволило ему уточнить ряд фактов из истории этого семейства. И.Н. Юркин с полным основанием считает старшим сыном Антона Мануйловича Петра и указывает дату его рождения – 1710 г.(5) . В семье были еще два сына, Александр (р. 1722) и Антон (ум. 1776), и дочь Анна, фрейлина Екатерины I(6) .
Петр Антонович особо интересен для воронежцев: именно его потомки с конца ХVIII в. и до революции жили в самом западном уезде нашей губернии – Валуйском. П.А. Девиер (1710–1773), как сказано в копии «абшита», в воинскую службу вступил в 1722 г., с 1724 г. имел придворное звание камер-пажа, с 1734 г. был армейским поручиком, с 1742 г. – капитаном, с 1744 г. – камергером ранга бригадирского, с 1752 г. – генерал-майором, с 1755 г. – генерал-лейтенантом (7). Он пользовался особым расположением Петра III, был его адъютантом, и в один день, 9 февраля 1762 г., получил разом ордена св. Анны, св. Александра Невского и св. Андрея Первозванного и производство в генерал-аншефы. В день переворота 28 июня 1762 г. Девиер послан был императором в Кронштадт, чтобы обеспечить ему поддержку гарнизона, но, прибыв в крепость, сразу же сдался посланцам Екатерины и присягнул ей. При Екатерине II по докладу воинской комиссии, «понеже он в поле не только генералитетским чином да и штатским никогда не командировал», уволен от службы (8) . Тем не менее, при выходе в отставку 30 апреля 1763 г. П.А. Девиер был аттестован как «честный, верный, послушный, храбрый солдат и искусный офицер». С большой долей уверенности можно предположить, что он жил в Валуйском уезде Воронежской губернии. Тульские поместья отошли к младшему Девиеру, Антону Антоновичу, а за сыновьями Петра Антоновича значатся полученные по наследству обширные поместья в Валуйском уезде, среди которых была и слобода Петровская, Погромец тож.
Потомство Петра Антоновича было весьма многочисленным: сыновья Николай, Михаил, Борис, Петр и дочери Екатерина, Анастасия, Елизавета (1754–1829) и Варвара(9) . Нас прежде всего интересуют Михаил (ок. 1750 – после 1796) и Борис (1754 – после 1799), помещики Валуйского уезда.
Впервые имена Михаила и Бориса Девиеров появляются в воронежских архивных документах за 1787 г. Именно тогда был налажен учет дворянства в губерниях в соответствии с «Жалованной грамотой» Екатерины II. В алфавитных списках дворян Валуйской округи Михаил Петрович значился 37-летним отставным подполковником. Владел он в слободе Борисовке хуторами с великороссийскими и малороссийскими крестьянами в количестве 1047 душ мужского пола и получал дохода в год более тысячи рублей. Жительство он имел в слободе Масловке Змиевской округи Слободско-Украинской губернии(10).
Знаменит М.П. Девиер стал своими брачными авантюрами(11). 11 ноября 1768 г. он женился на Софье Адамовне Олсуфьевой († 21 декабря 1786), дочери статс-секретаря Екатерины II А.В. Олсуфьева (1720–1784), от этого брака родился сын Владимир. Не разведясь с нею, 9 февраля 1775 г. Михаил Петрович вступает в брак с Анной Григорьевной Горленко, дочерью подкоморного Прилуцкого полка. От этого союза родился сын Михаил (р. ок. 1775), а Анна Григорьевна, узнав об обстоятельствах своего незаконного брака, скончалась в 1777 г. Третьей женой Михаила Петровича в 1780 г. стала дочь майора Мария Яковлевна Ревякина (р. 1762). Между тем развод с первой женой так и не был оформлен. Более полувека продолжалось в Сенате и Синоде дело «О троеженстве подполковника графа Михаила Девиера и происшедшем от незаконных браков его потомстве, которое неправильно присвоило себе фамилию Девиеров и графское их достоинство». Самое интересное, что старший сын, Владимир, настаивал на законности своего брата Михаила, а активно возражал их двоюродный брат Дмитрий Борисович. Чем закончилось дело, неизвестно: в литературе и в документах не обнаружено окончательного решения Сената или Синода(12) . Известно лишь, что в начале 1780-х гг. в течение двух лет граф в наказание находился на церковном послушании в Валуйском Успенском монастыре(13) . Помимо двух упомянутых сыновей, у Михаила Петровича были еще два сына, Петр (р. ок. 1784) и Аполлон (р. ок. 1789) и три дочери, Пелагея (р. ок. 1785), Александра (р. ок. 1786) и Анна (р. ок. 1796) – от третьего брака. В конечном итоге все потомки троеженца стали писаться графами Девиерами.
Имя другого отпрыска Петра Антоновича, Бориса, встречается в архивных документах гораздо чаще. Он повторил судьбу деда и тоже был сослан в Сибирь, хотя и по другой причине.
Борис Девиер начал свою воинскую карьеру в Ямбургском карабинерном полку в 1762 г. С 1773 г. он стал капитаном, участвовал в Турецком и Крымском походах. 30 ноября 1774 г. «за имеющимися у него болезнями» от воинской службы отставлен секунд-майором и аттестован как «честный и достойный офицер». После отставки он поселился в слободе Петровской Валуйского уезда, где владел наследственными крестьянами «мужеска полу – 87, женска – 98», хуторами с «подданными малороссиянами мужеска полу 1510, женска – 1454», что было тогда весьма приличным состоянием.
19 декабря 1795 г. Б.П. Девиер был вписан в 5-ю часть (титулованная знать) дворянской родословной книги Воронежской губернии. По указу Александра I от 4 июня 1801 г. герб рода Девиеров внесен в 6-ю часть Общего Гербовника(14) . К тому времени родоначальник воронежской ветви Девиеров, Борис Петрович, был лишен чинов и титула и иначе, как «бывшим графом» не именовался. Трудно сказать, что послужило причиной превращения «честного и доблестного» офицера в уголовного преступника: скука ли провинциальной жизни или таившиеся в глубине души темные наклонности? Но его действия уже давно вызывали недоумение и осуждение местного дворянства.
После дарования дворянству Жалованной грамоты в 1785 г. и учреждения новых должностей для службы по выборам благородное общество неоднократно пыталось приобщить Б.П. Девиера к своим делам. Учитывая его богатство, связи при дворе и хорошую аттестацию, Девиера избирали депутатом от Валуйского уезда в дворянское собрание. Но служить он не хотел, в уездное дворянское собрание по вызову не являлся и в конце концов перессорился со всеми соседями.
Б.П. Девиер активно устраивал свои хозяйственные дела. В 1789 г. он продал статскому советнику И.В. Тибенину имение в сл. Петровской со всеми крестьянами и угодьями, а себе купил у помещицы Поярковой слободу Николаевку (Мандрово тож) с хуторами Алексеевским и Нехаевским в апреле 1791 г.(15) . Последняя покупка и стала началом трагедии.
Подполковница П.М. Пояркова – одинокая немолодая вдова, продавала имение с целью обеспечить свою новую жизнь. Она собиралась вновь выйти замуж. Женихом был лекарь Захар Гезе, выехавший на службу в Россию в 1771 г. из Мекленбургского герцогства. Пятнадцать лет он служил в армейских полках, а затем стал городовым лекарем в Валуйках. Предстоящим браком были недовольны племянники Поярковой – капитан Александр и подпоручик Алексей Потуловы. Не смирившись с тем, что наследство уплывало из рук, братья составили заговор, к которому привлекли и графа Девиера. Тот вызвал письмом в свой валуйский дом лекаря и передал его в руки Потуловым. Братья связали немца, бросили в кибитку и, посадив на ноги пленника двух человек с ножами и пистолетами, возили его несколько дней по хуторам и лесам уезда. Когда же Пояркова обратилась за помощью к земскому исправнику, граф Девиер и Потуловы приехали к ней и потребовали выкуп за жениха в 30 000 руб.
Не имея такой крупной суммы, но страстно желая выручить Гезе, Пояркова обратилась за посредничеством к кадету К. Рубанову, жившему в сл. Петровской Валуйского уезда. Тот, быстро нашедший общий язык с вымогателями, отвез все бывшие у подполковницы наличные деньги – 12 тысяч рублей – графу и присоединил к ним еще «безденежную купчую» на оставшихся у Поярковой дворовых, не забыл и о себе, взяв за услуги 2200 рублей. Пленник был освобожден и привезен в Валуйки. Но беды его на этом не закончились. Ноги лекаря были травмированы, начался «антонов огонь», и харьковский доктор Кепин незамедлительно их ампутировал.
Казалось бы, столь очевидное злодейство должно быть немедленно наказано. Но воронежский наместник В.А. Чертков, к которому обратился Гезе, «усомнился в истине сего произшествия и приказал рассмотреть дело обыкновенным порядком в уездном суде». Затянувшееся дело потом было передано в губернскую палату уголовного суда, где председателем служил статский советник Н.Д. Граве, советниками – Н.В. Чертков (сын наместника) и Штемпель, а секретарем значился некий Петров. Не нашедший справедливости Гезе обратился с прошением к Екатерине II, которая в феврале 1792 г. поручила выяснить все обстоятельства статс-секретарю Сената Г.Р. Державину. Письма Державина наместнику Черткову, его ответы и само прошение лекаря Гезе были опубликованы в одном из выпусков архивных материалов(16) , а еще ранее – в «Воронежской беседе на 1861-й год»(17) .
Одно из предписаний Г.Р. Державина гласило: кроме составления «экстракта» из дела Девиера для Петербурга, взять «отзыв» о поведении графа от дворян Воронежской губернии. К чести воронежских помещиков нужно сказать, что многие пострадавшие от «буйного» графа сами проявили инициативу и еще в декабре 1791 г., подали коллективное прошение В.А. Черткову, описав «варварские, воровские, лживые, наглые, буйственные, оскорбляющие личную честность и разрушающие общежитие графа Бориса Девиера деяния в 11 пунктах». Инициаторами прошения были ливенский уездный предводитель надворный советник В. Петрулин, капитан В.И. Рябинин (позже стал валуйским уездным предводителем и по иронии судьбы – зятем Б.П. Девиера) и секунд-майор Н. Маринов. Все, что могло дворянское собрание – это исключить Б.П. Девиера из своих рядов и попытаться обуздать его «дерзновение и наглость» земской полицией. Представление о проступках графа было направлено в Сенат и лично императрице.
Указ Сената о наказании Девиера и братьев Потуловых был принят лишь 30 апреля 1798 г., уже при Павле I. Лекарь Гезе к тому времени умер. При всех «укрывательствах и запирательствах» обвиняемых их преступление было полностью доказано и повелено: «Девиера лишить графского титла и дворянского достоинства, вывесть на площадь, прочесть ему сентенцию, Сенатом определенную, и сослать в Нерчинск вечно в работу». Братья Потуловы также были лишены чинов и дворянства и сосланы на вечное поселение в Сибирь. С кадета Рубанова взысканы взятые им 2200 рублей, он также был сослан в Иркутск.
Те из воронежских дворян, кто выслал «одобрительное заключение» о поведении Девиера после собрания 1791 г. (таких оказалось 28 из 270), были призваны в губернское правление для объявления им о «постыдном поведении», их запрещено было определять к выборным должностям(18) . Члены палаты уголовного суда по указу Павла I лишались права занимать выборные должности. Н.Д. Граве к тому времени уже был Тульским губернатором и отделался строгим выговором(19) , а Н.В. Чертков, благодаря обширным родственным связям, свою должность сохранил.
О сибирской судьбе Б.П. Девиера сведений нет. Последнее свидетельство о «буйном графе», имеющееся в архивных делах дворянского собрания, относится к декабрю 1799 г., причем жена ссыльного, Ульяна Андреевна, называет все случившееся не преступлением, а «нещастием»(20) .
У Б.П. Девиера и его жены Ульяны Андреевны (урожд. Горленко, двоюродной сестры А.Г. Горленко) было пятеро детей: дочери Анастасия (1773 – до 1836), девица; Прасковья (1774 – до 1836), замужем за надворным советником В.И. Рябининым (ок. 1753 – между 1817 и 1820)(21) ; Екатерина (1781 – между 1836 и 1845), в замужестве Сипягина; Надежда (1786 – после 1845), в замужестве Старова, и единственный сын Дмитрий (1785–1836) (22), которому пришлось восстанавливать репутацию рода Девиеров у воронежских дворян.
Дмитрий Борисович получил домашнее образование и в возрасте 15 лет начал военную карьеру в Апшеронском пехотном полку. В 1806 г. он был произведен в поручики, «за отличную храбрость» награжден орденом св. Анны 4 степени, стал штабс-капитаном в 1807 г., но вскоре ушел в отставку по болезни(23) .
Поселившись в родовом имении в слободе Мандровой, где ему принадлежало 700 ревизских душ, Дмитрий Борисович предпочел спокойной жизни помещика активную деятельность на общественном поприще. В 1811 г. Александр I, уделявший особое внимание развитию просвещения в столицах и провинции, повелел учредить новую должность – почетного попечителя уездных училищ. На уездных дворянских собраниях избирался «склонный» к делу просвещения и образования дворянин, который должен был способствовать процветанию учебных заведений в уезде.
13 марта 1811 г. почетным попечителем в Валуйском уезде был избран Д.Б. Девиер. Он пожертвовал в уездное училище 2100 рублей, приобрел на 300 рублей учебников и до 1816 г. содержал на «своем коште» десять бедных воспитанников. С 1813 по 1817 гг. он служил уездным предводителем дворянства и в августе 1814 г. присутствовал на встрече воронежской депутации дворян с Александром I. В мае 1816 г. Девиер был произведен в титулярные советники. Он продолжал помогать училищу: с 1819 г. ежегодно жертвовал по 400 рублей, с 1822 г. обязался содержать четырех бедных воспитанников. Вторично отправлял должность уездного предводителя с 1824 по 1827 гг., а с 1828 г. числился в департаменте народного просвещения чиновником по особым поручениям. В 1832 г. был командирован к попечителю Харьковского учебного округа и «исполнял возложенные на него обязанности к удовольствию начальства». В слободе Мандровой в 1827 г. он построил каменную Покровскую церковь.
В 1835 г. Д.Б. Девиер ушел в отставку, получив к тому времени придворный чин камергера. Он был кавалером орденов св. Анны 2-й и 4-й степеней, имел знак отличия беспорочной службы за ХХ лет и медаль в память войны 1812 года. В декабре 1833 г. Д.Б.Девиер составил духовное завещание, в котором перечислил все имущество: родовое имение в Валуйском уезде в сл. Мандровой – крестьян и дворовых 774 души; хутора, приобретенные у дяди Михаила Петровича и сестер Надежды и Екатерины с усадьбами и крепостными; каменный двухэтажный дом в Харькове; винокуренный завод в Мандровой; «селитреный завод и овечий завод редких пород – мериносовой и шпанской высокой». Кроме этого, рачительный хозяин перечислял рогатый скот, пчелиные пасеки, выезды, алмазные и жемчужные изделия, золото, серебро и другие предметы роскоши. Все это Д.Б. Девиер завещает разделить между своими детьми, выделив небольшую часть земель сестрам Екатерине и Надежде(24) .
Дмитрий Борисович в 1807 г. женился на дочери воронежского помещика, надворного советника В.М. Лосева (1753–1805), Клеопатре(25) . У них было шестеро детей: Анна (р. 1808), Михаил (1810 – после 1859), Дмитрий (1814–1859), Александр (р. 1817), Клеопатра (р. 1818) и Софья (1824–1861). Известно, что Клеопатра была замужем за командиром Уланского полка генерал-майором К.Ф. Бобылевым (ок. 1795 – после 1846), участником Отечественной войны 1812 года(26) , один из их сыновей, Дмитрий, стал профессором Петербургского университета по кафедре механики; Софья – за бароном Юлием Карловичем Будбергом (ок. 1818 – между 1871 и 1878)(27) . О судьбе Анны достоверных сведений нет.
Старший сын, Михаил, в службу вступил в Конногвардейский полк в 1824 г., а закончил карьеру штабс-ротмистром в 1833 г. Участвовал М.Д. Девиер в боевых походах, которые особой славы русскому оружию не снискали. В 1831 г. он в составе русской армии участвовал в подавлении польского восстания. Отличился Михаил Дмитриевич и в декабре 1825 г., пребывая по другую сторону баррикад от восставших полков. Гвардеец Девиер, «находясь строго в войсках верных присяге», удостоился в числе прочих получить «высочайшую признательность» 15 декабря 1825 г.
Уволившись из армии, М.Д. Девиер недолгое время был Валуйским уездным предводителем дворянства (с января по октябрь 1841 г.), а затем чиновником в канцелярии Черниговского, Полтавского и Харьковского губернатора кн. Н.А. Долгорукова(28) . В 1851 г. он проживал в городе Шуе Владимирской губернии. Дату его смерти установить не удалось. В документах его имя после 1859 г. не встречается. Женат Михаил Дмитриевич был на Анне Александровне Хрущовой, единственным их ребенком была дочь Мария (р. 1845).
Дмитрий Девиер также избрал для себя военное поприще. С 1830 г. он служил в конно-артиллерийской легкой батарее, как и старший брат, участвовал в подавлении польского мятежа, был награжден орденом св. Анны 4 степени с надписью «За храбрость»(29) . В отставку Д.Д. Девиер вышел в 1837 г., был он холостяком, умер в 1859 г., завещав имущество братьям.
Род Девиеров продолжил младший брат, Александр. Получив первоначальное образование в Царском Селе у одного из профессоров Лицея (30) , он тоже начал военную службу артиллеристом: вступил фейерверкером в конно-артиллерийскую легкую батарею, затем был переведен в Лубенский гусарский полк. Но и гусарская служба его не прельстила. Уже в 23 года Александр Дмитриевич вышел в отставку подпоручиком. В его формулярном списке сказано: «Российской грамоте читать и писать умеет, закон Божий, историю, географию, геометрию, арифметику, тригонометрию и алгебру знает, черчению планов, рисованию и полевой фортификации обучался»(31) .
Женившись на дочери валуйского городничего штабс-капитана Максима Нечаева (1793–1847), Елене (р. 1817)(32) , А.Д. Девиер приобрел поддержку большинства местного дворянства и трижды (1841–1850 гг.) избирался уездным предводителем дворянства. Должность Александр Дмитриевич исполнял старательно. но особой инициативы в делах не проявлял. В конце 1855 г. он вступил в государственное подвижное ополчение. Жил Девиер-младший в родовом имении – слободе Мандровой в заботах о многочисленном потомстве. У Александра Дмитриевича и Елены Максимовны было десять детей: Александр (1842), Юлия (1843–1902), в замужестве Анисимова (33), Клеопатра (1844–1916), вышедшая замуж за члена совета Государственного дворянского земельного банка П.Н. Измалкова (1844 – после 1892)(34) , Ольга (1848), Виктор (1849), Софья (1852), Евгения (1853), Сергей (1854–1897), Наталья (1858), Владимир (1860–1933).
Учитывая служебные заслуги А.М. Девиера и его обремененность семьей, старшие дочери были приняты в Полтавский дворянский институт на казенный счет(35) . Старший сын Александра Дмитриевича повторил трагическую судьбу своих предков, Антона Мануйловича и Бориса Петровича. После успешной карьеры он оказался лишенным чинов, дворянства и сосланным в Сибирь. Александр получил начальное образование в доме родителей, затем воспитывался в Воронежском Михайловском кадетском корпусе. В 1861 г. он поступил унтер-офицером в лейб-гвардии Преображенский полк, потом служил поручиком в гусарском Ахтырском полку до 1866 г. Уволился по болезни в отставку, но в статской службе применения себе не нашел и возвратился в армию. В 1873 г. был зачислен в 4-й Туркестанский линейный батальон, служил в Ташкенте, Караманче и других среднеазиатских городах, «за отличное мужество в делах с кокандцами» в 1875 г. был награжден орденом св. Анны 3-й степени с мечами и бантом. До 1882 г. послужной список А.А. Девиера отмечен только поощрениями, но ревизия дел поручика Караманчинской местной команды и старшего помощника Ходжентского уездного начальника вскрыла серьезные злоупотребления служебным положением.
Решением Сената 5 января 1884 г. А.А. Девиер был приговорен к лишению всех прав состояния и к ссылке на поселение в отдаленные места Сибири(36) . В конце 1880-х гг. крестьянин Иркутской губернии Девиер хлопотал перед Воронежским дворянским собранием о выдаче свидетельства на дворянство его сыну Александру, ученику Иркутской гимназии. Еще в 1869 г. А.А. Девиер женился на баронессе Любови Александровне Дрексель (ее матерью была воронежская помещица Н.Н. Лосева). После осуждения Александра Александровича семья его последовала за ним в сибирскую ссылку. Затем они некоторое время жили в родовом имении Л.А. Дрексель (родня по линии Лосевых) в Валуйском уезде. В 1890 г. Любовь Александровна обреталась в Петербурге, ее муж к тому времени, видимо, умер.
В семье было четверо детей: Александр (1870), Любовь (1879), Валериан (1879), Владимир (1880–1912). Валериан и Владимир воспитывались в Александровском и Николаевском кадетских корпусах. Дальнейшие сведения имеются только о Владимире. После кадетского корпуса он окончил курс в Елизаветградском кавалерийском юнкерском училище. В армии служил с 1899 по 1904 гг. и был уволен по болезни. С 1907 по 1910 гг. он являлся земским начальником в Валуйском уезде, умер в Петербурге и похоронен на Волковом кладбище. Вдова, Екатерина Ивановна, урожденная Анаксагорова, осталась с сыном Анатолием (р. 1905), другой сын, Владимир (1906–1910) умер ребенком.
О других детях Александра Дмитриевича известно немного. Сергей обучался в Елизаветградском кавалерийском училище, в службу вступил унтер-офицером 7-го уланского полка, с 1873 г. находился в 4-м драгунском Екатерининском полку. Участвовал в русско-турецкой войне 1877–1878 гг., в сражении под Плевной был в отряде генерал-лейтенанта Гурко, в память войны удостоен светло-бронзовой медали. В 1889 г. С.А. Девиер вышел в отставку поручиком пехотного батальона, жил со своим семейством во Владимирской губернии и служил там земским страховым агентом. Женат он был на Анне Александровне Чернышевой, у них родились дети: Борис (1888), Вера (1890) и Сергей (1893).
После смерти мужа Анна Александровна жила во вдовьем доме в Нижнем Новгороде, сильно бедствовала. Воронежское дворянское собрание оказывало ей материальную поддержку. Графский род Девиеров к началу ХХ в. обеднел, о былом богатстве напоминали только семейные предания и архивные документы.
Самый младший из детей Александра Дмитриевича, Владимир, умер в 1933 г. в Москве. Он похоронен на Новодевичьем кладбище рядом с сыном Александром (1897–1971), служащим Московской таможни, его женой Верой Владимировной (1900–1984), и дочерью Екатериной (1888–1968), в замужестве Ансеровой(37) . Как складывалась судьба представителей этого дворянского рода в советское время и живы ли сейчас потомки графа Девиера, мы не знаем. Во всяком случае, в Воронеже их точно нет.
Сноски:

Долгоруков П.В. Российская родословная книга. – СПб., 1855. – Ч. 2. – С. 136–138; Лобанов-Ростовский А.Б. Русская родословная книга. Изд. 2-е. – СПб., 1895. – Т. 1. – С. 175–178; Петров П.Н. История родов русского дворянства. – М., 1991. – Кн. 2. – С. 92–95; и др.

См., к примеру: Большая энциклопедия / Под ред. С.Н. Южакова. Изд. 4-е. – СПб., 1909. – Т. 8. – С. 441–442.

Павленко Н.И. Птенцы гнезда Петрова. – М., 1989. – С. 213–233.

Отечественная история. История России с древнейших времен до 1917 года. Энциклопедия. – М., 1994. – Т. 1. – С. 686–687.

Юркин И.Н. Первые Девиеры: генеалогические заметки и дополнения // Известия РГО. – СПб., 1999. – Вып. 10. – С. 13–17.

Девиеры // Русский биографический словарь. – Т. «Дабелов–Дядьковский». – СПб., 1905. – С. 370.

ГАВО. – Ф. 29. – Оп. 127. – Д. 18. – Л. 2.

Русский биографический словарь... – С. 376.

Лобанов-Ростовский А.Б. Указ. соч. – С. 176–177.

ГАВО. – Ф. 30. – Оп. 1. – Д. 92. – Л. 71об. – 72.

См.: Савелов Л.М. Статьи по генеалогии и истории дворянства. СПб., 1898. С. 89. По мнению автора, «похождения» М.П. Девиера послужили темой для повести Е.А. Салиаса де Турнемира «Донские гишпанцы».

Лобанов-Ростовский А.Б. Указ. соч. – С. 178.

Олейников Т.М. Материалы по истории Валуйского Успенского Николаевского мужского монастыря // Воронежская старина. – Воронеж, 1915–1916. – Вып. 14. – С. 247–248.

ГАВО. – Ф. 29. – Оп. 127. – Д. 18. – Л. 50.

РГАДА. – Ф. 264. – Оп. 8. – Кн. 16. – № 84, 86, 117. Сообщено Н.П. Воскобойниковой.

Материалы по истории Воронежской и соседних губерний. Вып. ХI. Акты ХVII–ХVIII ст. / Собраны и изданы Л.Б. Вейнбергом и А.А. Полторацкой. – Воронеж, 1888. – С. 959–967.

Воронежская беседа на 1861-й год / Изд. М.Ф. Де-Пуле и П.П. Глотова. – СПб., 1861. – Отд. II. – С. 21–23.

См. об этом: ГАВО. – Ф. 30. – Оп. 1. – Д. 92. – Л. 89.

ПСЗ. Изд. 2-е. – Т. ХХV. – № 18511; Сенатский архив. Именные указы Павла I. – СПб., 1888. – С. 385–386.

ГАВО. Ф. 29. – Оп. 127. – Д. 18. – Л. 12.

Там же. – Ф. 29. – Оп. 138. – Д. 92. – Л. 150.

Там же. – Ф. 29. – Оп. 127. – Д. 18. – Л.. 48.

Там же. – Л. 62–63.

Там же. – Л. 122–123; Ф. 167. – Оп. 1. – Д. 5712.

Там же. – Ф. 29. – Оп. 133. – Д. 53.

Там же. – Оп. 124. – Д. 88. – Л. 7, 12.

Там же. – Оп. 127. – Д. 18. – Л. 68.

Там же. – Л. 65.

Там же. – Л. 87.

Там же. – Ф. 2. – Оп. 1. – Д. 1919.

Там же. – Ф. 29. – Оп. 127. – Д. 18. – Л. 106.

Там же. – Ф. 29. – Оп. 135. – Д. 53. – Л. 27.

См.: Петербургский некрополь. – СПб., 1912. – Т. 1. – С. 68.

Артамонов М. Д. Московский некрополь. – М., 1995. – С. 292.

ГАВО. – Ф. 30. – Оп. 1. – Д. 2192. – Л. 10.

Там же. – Ф. 29. – Оп. 127. – Д. 18. – Л. 251.

Кипнис С. Новодевичий мемориал: Некрополь монастыря и кладбища. – Изд. 2. – М., 1998.– С. 98.