Семейная история. Родословия
Происхождение Мамонтовых
Династия российских предпринимателей Мамонтовых известна с середины XIX века, со времени поселения в Москве ее представителей – купцов 1?й гильдии Ивана и Николая Федоровичей. Первый был отцом мецената Саввы Ивановича Мамонтова (1841–1918).В личных воспоминаниях Савва Иванович указывал на происхождение предков из уездного города Калужской губернии Мосальска. Его дядя, Николай Федорович, и брат деда, Аристарх Иванович, состояли купцами по этому городу.
Исследование документов Российского Государственного архива древних актов (РГАДА) позволило открыть новые сведения по истории фамилии Мамонтовых, которая связана с родом рязанских дворян Шиловских, получивших после войны с Польшей в 1636 году поместье в Мосальском уезде. Первое упоминание о Мамонтовых относиться к 1716 году. В этом году в переписной книге Мосальского уезда в селе Берне при дворе помещика Семена Емельяновича Шиловского значилась семья приказчика Кондратия Мамонтова.
Необходимо отметить, что Кондратий, не имея фамилии, во всех документах был записан по отчеству – Мамонтов, а его дети соответственно назывались Кондратьевыми. Следовательно, новая фамилия возникла на основе имени, полученном при крещении родоначальника в середине XVII века в честь святого Мамонта.
Сын Кондратия Мамонтова – Никита – служил в армии вместе с хозяином, капралом Ренцелева пехотного полка С.Е. Шиловским, а внуки были служителями в имении помещика. В середине XVIII века они, по воле их владельца, были освобождены от крепостной зависимости, поселились на Мосальском посаде и занялись торговой деятельностью. Тогда за ними и закрепилась фамилия Мамонтовы. В 1767 году Иван и Анисим Никитовичи Мамонтовы вместе с другими мосальскими купцами подписали депутатский наказ в комиссию, созданную Екатериной II для выработки нового «Уложения» (свода законов). Во 2-й половине конце XVIII?го века потомки Мамонтовы были мещанами и купцами 3-й гильдии города Мосальска. Среди них был Федор Иванович – отец упомянутых основателей московской династии Мамонтовых.
Прилагаемые фрагменты родословных росписей Мамонтовых и Шиловских составлены на основе документов Российского Государственного архива древних актов (ф. 350, оп. 1., ед. хр. 247, л. 259; оп. 2, ед. хр. 1701, л. 121; ед. хр. 1793, л. 130; ед. хр. 1794, л. 613–613об.; ф. 615, оп. 1, ед. хр. 6194, л. 5; ф. 342, оп. 1, ед. хр. 9643, мб. ч. 3, л. 234, 235об.; ф. 248, оп. 1, ед. хр. 4633, л. 111а, 218об., 436об., 803об., 970об.).
Приложение 1
Фрагмент родословной росписи Мамонтовых
(XVII–XVIII века)
I
1 Мамонт
II
2/1 Кондратий Мамонтов
1716: 60 лет, приказной человек С.Е. Шиловского, проживал с
детьми в селе Берне Мосальского уезда;
1719: 71 год;
1723: 75 лет;
жена Татьяна – 58 лет (1716).
III
3/2 Никита Кондратьевич
1716: см. сведения об отце;
1719: 24 года, служил в армии с С.Е. Шиловским;
1723: 28 лет;
1748: 51 год, дворовой человек С.Е. Шиловского, проживал с
детьми в селе Берне;
жена: Прасковья – 20 лет (1716).
4/2 Яков Кондратьевич
1716: см. сведения об отце;
1719: 8 лет; 1723: 12 лет; умер до 1748.
IV
5/3 Иван Никитович
род. в 1722
1723: полгода;
1748: 24 года, см. сведения об отце; служитель (до 1760) С.Е. Шиловского; в 1760 купил двор в гор. Мосальске; мосальский купец (1767);
жена: Домна Афонасьевна – вдова (1789, 1796).
6/3 Анисим Никитович
1748: 7 лет, см. сведения об отце; мосальский купец (1767);
мосальский мещанин (до 1790); мосальский купец 3-й гильдии (1790).
7/4 Алексей Яковлевич
1748: 3 года; мосальский купец 3-й гильдии (1796).
8/4 Степан Яковлевич
1748: полтора года.
V
9/5 Герасим Иванович
Мосальский купец 3-й гильдии (1789, 1790).
10/5 Аристарх Иванович
Мосальский купец 3-й гильдии (1789, 1796).
11/5 Федор Иванович
ум. в 1811
Мосальский купец 3-й гильдии (1789, 1796); дед известного мецената Саввы Ивановича Мамонтова.
12/7 Пётр Алексеевич
Мосальский купец 3-й гильдии (1796).
13/7 Иван Алексеевич
Мосальский купец 3-й гильдии (1796).
Приложение 2
Фрагмент родословной росписи дворян Шиловских
I
1 Иван Шиловский
жена Прасковья – вдова (1630), проживала с детьми в сельце Воршеве, Бахметьево тож Старорязанского стана Рязанского уезда.
II
2/1 Григорий Иванович
рейтар, рязанский сын боярский (1630, 1646);
рязанский (1630) помещик и вотчинник;
мосальский (с 1636, 1646) помещик («дано за смоленскую службу»
из дворцовых земель в селе Берне на речке Бервенке Берневского
стана Мосальского уезда).
3/1 Дмитрий Иванович
рейтар, рязанский сын боярский (1630, 1646);
рязанский (1630) помещик и вотчинник;
мосальский (с 1636, 1646) помещик («дано за смоленскую службу»
из дворцовых земель в селе Берне).
III
4/3 Яков Дмитриевич
жена Аграфена.
IV
5/4 Аким Яковлевич
рязанский (1678) помещик (село Воршево);
мосальский (1678) помещик (село Берна с деревнями).
6/4 Емельян Яковлевич
пожалован вотчиной за участие в Троицком походе;
мосальский (1691) помещик и вотчинник (село Берна).
V
7/5 Маланья Акимовна
девица (1691, 1710), владела прожиточным мосальским и рязанским
поместьем (село Берны и село Воршево).
8/6 Семен Емельянович
Ренцелева полка капрал (1723); подпрапорщик (1748); рязанский (1710) вотчинник (село Воршево); мосальский (1716, 1748) помещик (село Берна).
Предки Сталина
С именем И.В. Сталина связано много легенд. Легендами окружено и его появление на свет.В повести А. Адамовича «Каратели» (глава «Дублер») описывается, как в воспаленном мозгу вождя неожиданно выстраиваются факты: приезд Александра III в Тифлис, его пребывание во дворце наместника на Кавказе, молоденькая служанка, которую «внезапно сплавили в глухое Гори», торопливая ее выдача «замуж за незаметного осетина-сапожника», появление у молодоженов первенца, нареченного Иосифом; и невольно мелькает догадка: а не был ли он, сын сапожника, «нищим принцем»?
Версия эффектная, но она рассыпается во прах при первом же соприкосновении с фактами. Достаточно сказать, что Иосиф появился на свет через четыре с половиной года после свадьбы его родителей , и был у них третьим сыном .
Однако, оказывается, Александр III не единственный «претендент» на отцовство вождя народов. В очереди «претендентов» мы видим известного исследователя Центральной Азии Н.М. Пржевальского , горийского виноторговца Якова Егнатошвили, «влиятельного чиновника при царе», некоего «зажиточного князя» и даже «купца-еврея» .
Никаких доказательств на этот счет не приводится. И вряд ли они могут быть приведены. Поэтому мы должны исходить из имеющихся документов. А они свидетельствуют, что отцом И.В. Сталина был крестьянин Виссарион (Бесо) Иванович Джугашвили, родившийся в 1850 г. в селении Диди Лило .
Фамилия «Джугашвили» буквально означает «сын Джуги», но в Грузии нет имени Джуга, а в грузинском языке отсутствует слово с подобным корнем . Это значит: или данная фамилия не грузинского происхождения, или же первоначально она писалась иначе.
Впервые вопрос о ее происхождении был поднят в 1939 г. академиком И.Джавахишвили в его статье, которая так и называется: «Откуда пошла фамилия вождя народов». По его мнению, когда-то предки И.В. Джугашвили именовались «Берошвили». Затем они поселились в кахетинском селении Джугаани и уже по его названию получили фамилию Джугашвили .
К сожалению, названная статья И. Джавахишвили до сих пор не опубликована. Хранится она в архиве бывшего Грузинского филиала Института марксизма-ленинизма (ГФ ИМЛ), оставаясь почти недоступной исследователям. Во всяком случае, в 1995 г. мне такая возможность предоставлена не была. В такой ситуации представляется затруднительным судить как об обоснованности, так и о необоснованности приведенной выше версии.
В связи с этим заслуживает внимания хранящаяся в архиве бывшего ГФ ИМЛ рукопись статьи неизвестного автора под названием «Детские и школьные годы Иосифа Виссарионовича Джугашвили (Сталина)» . Написанная при жизни вождя, она содержит совершенно иное объяснение происхождения его фамилии: «По рассказу Ольги Касрадзе (близко знавшей Джугашвили) и крестьян из селения Лило, – читаем мы здесь,– фамилия «Джугашвили», как они слышали от самого Виссариона, произошла следующим образом: их прадед жил в горах Мтиулетии (современная Южная Осетия – А.О.) и служил пастухом. Он очень любил животных, ревностно оберегал стадо от всяких невзгод и печали, и поэтому ему дали прозвище «Джогисшвили» (что означает «сын стада»)». Это прозвище позднее трансформировалось в фамилию «Джугашвили» .
Убедительность этой версии придает то, что она нашла свое отражение в воспоминаниях матери И.В. Сталина – Екатерины Джугашвили, на основании которых, по всей видимости, И.Джавахишвили и утверждал, что первоначально «Джугашвили» именовались «Берошвили» .
Если первый Джогисшвили приходился Бесо прадедом, он мог жить в XVIII веке, когда в горах Мтиулетии еще шла борьба между грузинской народностью мохеве и вторгшимися на их территорию с севера осетинами. Как известно, к концу XVIII – началу XIX вв. эта борьба завершилась победой осетин, которые не только подчинили себе, но и заселили территорию мохеве, позднее составившую северную часть Горийского уезда, а сейчас называющуюся Южной Осетией. К какой из двух этнических групп, между которыми шла борьба, принадлежал прадед Бесо Джугашвили, мы не знаем.
Первого Джугашвили, чье имя нам известно, звали Заза.
«Есть сведения, – вспоминал Г.И. Елисабедашвили, – что дед Висариона жил в Анануре (Душетский уезд) и его звали Заза. Устроив восстание и спасаясь от князя Эристави, он сбежал в Горийский уезд. Здесь то же самое повторилось, и он скрывался в горах, где есть церковь Герис-тави (т. е. вершина Гери – А.О.). Когда там его проследили, он оттуда перешел в Диди Лило и жил там до смерти» .
«Прадед Сталина по линии отца Заза Джугашвили, – писал А.М. Цихитатришвили, – участвовал в крестьянском восстаниии в Анануре (Душетский уезд Тифлисской губернии), был арестован, бежал в Горийский уезд и здесь стал крепостным князей Эристави. Снова принял участие в крестьянском волнении и снова бежал. Был пастухом в Герис-тави, а затем поселился в Диди Лило, селении близ Тифлиса» .
Возникает вопрос: не он ли фигурировал в показаниях священника Иосифа Пурцеладзе из селения Мерети. Эти показания были даны им 8 декабря 1805 г. майору Рейху и касались участников одного из первых антирусских восстаний в Грузии, возглавлявшегося князем Элизбаром Эристави. «Я знаю и видел, – сообщил И. Пурцеладзе, – что к сыну кулар агаси Элизбару хаживали осетины, жившие по ту и сю сторону; не проходило и ночи, чтобы одни из них не приходили, другие не уходили, Элизбаром посылаемые люди были Заза Джука-швили и Таури-хата, но Заза чаще хаживал днем и приводил осетин по ночам» .
В связи с этим обращает на себя внимание статья Е. Стуруа «Сталин в период учебы в Гори», опубликованная в 1939 г. на страницах ленинградской газеты «Смена». В ней говорилось: «Его (т. е. Сталина – А.О.) предки в начале прошлого столетия проживали в Арагвинском ущелье. В 1802–1804 гг. они принимали участие в крестьянских выступлениях против царских колонизаторов и дворянства. После подавления восстания они переселились в селение Диди Лило» .
Где именно жил Заза Джугашвили, мы не знаем. Можно лишь утверждать, что одним из таких мест могло быть селение Гери, находившееся в северной части Горийского уезда неподалеку от названного выше селения Мерети и будущей столицы Южной Осетии Цхинвали. По всей видимости, именно здесь находилась и та церковь Герис-тави, которую упоминал Г.И. Елисабедашвили.
Селение Гери расположено на берегу Большой Лиахвы и удалено от Гори на расстояние около 30 км. В 1869 г. это был горный аул, в котором насчитывалось 52 «дыма» и 341 человек. Причем все они были осетинами .
О том, что предки И.В.Сталина когда-то действительно жили в Гери свидетельствуют воспоминания жены его троюродного брата Нины Ивановны Джугашвили (урожденной Циклаури). «Мой свекор, Георгий Джугашвили, – вспоминала она, – рассказывал, что их предки – выходцы из Гери – переселились в Диди Лило. Он с удивлением добавлял, что ему непонятно это переселение. Так как из окрестностей Диди Лило семь деревень сбежало из-за сильных ветров» .
И далее: «Точно не могу сказать, кто переселился из Гери – Иван (отец Виссариона) или Николай (отец моего свекра Георгия) или же их отец, но Георгий и Виссарион рождены в селении Диди Лило и жили на восточной окраине села (около теперешнего сельсовета) (писано в 1949 – А.О.). Тут они жили в одной землянке (теперь на этом месте построен дом, дом сыновей Георгия – Сандро и Никола)» .
Об этом же писал и А.М. Цихитатришвили: «Предки Джугашвили рождены не в Гори. Они жили в селении Гери (Горийский уезд, Лиахвинское ущелье). Как все крестьяне этого ущелья они были крепостными князей Мачабели… О том, что живущие в Лило Джугашвили являются выходцами из Гери, я слышал как от своего отца, так и от самой тети Кеке (матери И.В. Сталина – А.О.). Кроме того, из моей памяти не изгладилось, что Бесо и Кеке часто вспоминали Гери и ходили туда молиться как в молельню своих предков» .
В воспоминаниях А.М.Цихитатришвили содержится и описание обстоятельств при которых произошло переселение Джугашвили из Гери в Диди Лило. «У Джугашвили, – отмечал он, – был старый дедушка, не то Зура, не то Заза (если только я не ошибаюсь), который находился в сношениях с князем Мачабели. После его смерти его дети и внуки с частью деревни собрали свои пожитки и попросили нового владетеля Мачабели, бежавшего из персидского плена и известного своей добротой, поселить их где-нибудь по направлению к Кахетии. Этот Мачабели как бежавший из плена был награжден тогдашним правительством большими поместьями и дианбегством в Йоркском ущелье до Тифлиса. Он уважил просьбу горцев и поселил их в Лило» .
Удалось установить, что в данном случае речь идет о правнуке князя Баадура Мачабели – Хусейне (Михаиле Васильевиче), бежавшем из Турции, принявшем христианство и перешедшим на рускую службу. Получив чин подполковника, он в 1812 г. был назначен правителем селений Лило, Марткопи и Нори . А поскольку, как установил, грузинский историк А.Г. Матиашвили, впервые фамилия Джугашвили упоминается в документах селения Диди Лило в 1819 г. , можно утверждать, что сюда Джугашвили переселились не ранее 1812 и не позднее 1819 г.
Селение Лило располагалось северо-восточнее Тифлиса на расстоянии примерно 15 км от него. В ведомости 1802 г. о разделении Грузии на уезды оно значится как казенное, а о его жителях сказано: «окрещенные из осетин» . Со временем это селение расстроилось, и часть его жителей перебралась на новое место, образовав два новых селения Диди Лило, что означает Большое Лило, и Патара Лило, т. е. Малое Лило. По всей видимости, именно здесь М.В. Мачабели и получил земельное пожалование .
По свидетельству А.Г. Матиашвили, первого Джугашвили, упоминаемого в документах, звали Иосиф. В 1819 г. у него родился сын, получивший известность под именем Вано или Иван, но имевший несколько имен, в том числе и имя Милий . Как утверждала Н.И. Джугашвили, у Вано был брат Николо (умер в 1927, был женат на Марте Пухашвили) .
Николо имел сына Георгия и двух внуков: Сандро (1884–1923) и Николо (1888–1945). Николо был женат на Машо Каркусадзе и умер бездетным, его могила сохранилась в селении Диди Лило. Сандро от брака с Ниной Ивановной, урожденной Циклаури, из селения Швиндадзе (р. ок. 1902), имел только одну дочь Елену (1918–1961), ставшую женой Георгия Арсошвили (не вернулся с Великой Отечественной войны). После него остались дочь Венера (1937–1961), умершая незамужней, и сын Нукзар (р. 1940). Таким образом, эта ветвь Джугашвили пресеклась. Сейчас в Диди Лило живут потомки Джугашвили лишь по женской линии – Арсошвили: Нукзар Георгиевич, его жена Маквелина Вахтанговна Квелашвили (р. 1941) и их дети: Георгий (1964) и Манана (1965), сын Коба (1973) в 1996 г. служил на границе .
Что касается Вано, то у него было, по крайней мере, трое детей: дочь Пелагея и два сына – Бесо (1850–1909) и Георгий .
Вано Джугашвили был предприимчивым человеком. «Среди поселившихся в Лило Джугашвили, – вспоминал А.М. Цихитатришвили, – выдвинулся Вано, у которого родились два сына: Бесо и Георгий. Вано развел виноградник и установил связь с городом, куда возил и своего сына. После его смерти Георгий был убит разбойниками в Кахетии, а Бесо ушел в город (Тифлис) и здесь стал работать на заводе Адельханова, где выдвинулся и получил звание мастера» .
Поскольку виноградником в Грузии никого не удивишь, приведенные слова, по всей видимости, следует толковать таким образом, что Вано Джугашвили не только обеспечивал виноградом себя, но и занимался его продажей в городе. С этим вполне согласуется свидетельство Нукзара Георгиевича Арсошвили, по словам которого, старший сын Вано Георгий уже не занимался сельским хозяйством, а владел харчевней на проезжей дороге в селении Манглис (одно из мест отдыха грузинской аристократии) .
Если бы события развивались своим естественным путем, вероятнее всего, сыновья Вано Джугашвили пополнили бы ряды формировавшейся грузинской буржуазии. Однако в 60-е годы в семье Джугашвили что-то произошло. Сравнительно молодым (ему еще не было 50 лет) умер Вано. Вскоре погиб Георгий. По словам Нукзвара Арсошвили, он был убит грабителями, напавшими на его харчевню, после чего Бесо и его сестра вынуждены были покинуть Диди Лило. В семье Арсошвили (со слов их предков) это объясняется тем, что они бежали то ли от налогов, то ли от долгов. Первоначально они нашли приют в Телави. Затем Бесо перебрался в Тифлис , а оттуда в Гори.
Согласно мемуарным источникам, на рубеже 60–70?х гг. горийский купец Иосиф Барамов (Барамянц) заключил соглашение с военным ведомством на поставку и ремонт обуви для горийского горнизона и с этой целью открыл в Гори обувную мастерскую, в которую пригласил около 25 сапожников. Среди них был и Бесо Джугашвили .
«Виссарион в Гори приехал из Тбилиси, – вспоминала мать А.М. Цихитатришвили Мария Кирилловна Абрамидзе-Цихитатришвили, – торговец обувью В.Барамов выписал его из города (Тбилиси) как лучшего мастера» . «Он, – вспоминала о Бесо Джугашвили Ефимия Зозишвили (р. ок. 1850), – снимал комнатку в русском квартале в доме Кулумбегиани недалеко от нас» .
Бесо появился в Гори, когда ему было около 20 лет. Имеются сведения, что он умел читать по-грузински и на память цитировал целые фрагменты из поэмы Шота Руставели «Витязь в тигровой шкуре». По данным переписи 1897 г. в Тифлисской губернии только 16% всего населения знало грамоту, этот показатель поднимался в городе до 46% и опускался до 8% в сельской местности. Если же учесть возраст Бесо, можно смело утверждать, что среди его ровесников грамоту знало не более 5% и что Бесо происходил не из простой крестьянской семьи. Имеются также мемуарные свидетельства, что на бытовом уровне он мог общаться на четырех языках: армянском, грузинском, русском и тюркском. А поскольку он не имел образования, все эти знания были получены им самостоятельно. Это безусловно характеризует его как очень способного человека.
До сих пор известна только одна фотография Бесо, которая демонстрируется в мемориальном музее И.В. Сталина в Гори. С этой фотографии на нас смотрит уже пожилой человек в кепке с лицом, заросшим бородой. К сожалению, оригинал ее неизвестен. Не удалось обнаружить и сведений о ее происхождении и времени, к которому она относится. Остается неясным, на основании чего она была атрибутирована как фотография Бесо Джугашвили.
Круг материалов, которые содержат описание и характеристику Бесо, весьма ограничен. Одно из таких описаний принадлежит Нико Тлашадзе, бывшему сверстнику Сосо Джугашвили, жившему по соседству с ним.
«Когда приходил отец Сосо Бесо – вспоминал он, – мы избегали играть в комнате. Бесо был очень своеобразным человеком. Он был среднего роста, смуглый, с большими черными усами и длинными бровями, выражение лица у него было строгое. Он ходил всегда мрачный. Он носил короткий карачогельский архалук и длинную карачогельскую черкеску, опоясывался узким кожаным поясом. Надевал сапоги, заправлял шаровары в голенища, шапку носил с козырьком» .
Хаханишвили Котэ: «Я хорошо помню родителей Сосо. Сапожник Бесо, высокий, худой, наряженный в черную черкеску» .
Еще более ограниченными сведениями мы располагаем о матери И.В. Сталина. Как явствует из ее собственных воспоминаний, она была дочерью крепостного князей Амилахвари . В одних случаях ее отец называется Геладзе, в других Гелашвили, а его имя обозначается как Глах, Габриэль и Георгий. Поэтому и его дочь именуется то как Георгиевна, то как Габриэловна (Гавриловна). Наиболее распространено написание Глах Геладзе.
Глах Геладзе жил в селении Свенети неподалеку от города Гори и, по некоторым данным, являлся то ли гончаром, то ли кирпичником. Его женой стала Мелания Хомезурашвили, тоже бывшая крепостной князей Амилахвари и проживавшая в селении Плави Горийского уезда. По воспоминаниям Е. Джугашвили, ее родители, поженившись, покинули родные места и, по всей видимости, в поисках заработка поселились в селении Гамбареули, находившемся в предместье города Гори .
Это селение принадлежало армянской фамилии Гамбаровых (Гамбарянц). В начале XIX века владельцем Гамбареули, по всей видимости, был Захарий Гамбаров, после смерти которого осталось по крайней мере три сына Кикола, Георгий и Захарий. Георгий скончался в 1849 г., Кикола не позднее 1852 г. Поэтому в 50-е годы, когда Глах Геладзе поселился в Гамбуреули, владельцем этого селения мог быть Захарий Захарьевич Гамбаров, после смерти которого осталось по крайней мере два сына – Александр и Сулхан .
Гамбареули славилось своими садами. Одним из садовников стал Глах Геладзе . От брака с Меланией Хомезурашвили он имел двух сыновей (Глаха и Сандала) и дочь Кеке – Екатерину . Один из сыновей Глаха стал гончаром, другой кирпичником. Известно, что у Глаха (Георгия Георгиевича) была жена, которую звали Софьей, жену Сандала (Сандро) звали Кеке. Глах не оставил потомства, и на нем эта ветвь Геладзе пресеклась .
В некрологе, опубликованном 8 июня 1937 г. на страницах газеты «Заря Востока» говорилось: «Екатерина Георгиевна Джугашвили (урожденная Геладзе) родилась в 1856 г. в селении Гамбареули близ города Гори в семье крепостного крестьянина. До 9 лет Екатерина Георгиевна росла в деревне и вместе со своей семьей испытывала нужду и гнет помещика. В 1864 г. после отмены крепостного права семья Геладзе переселилась из деревни в город Гори. Отец Екатерины Георгиевны умер рано, и семья осталась на попечении матери. Благодаря заботам матери и братьев, Екатерина Георгиевна обучилась грамоте» .
Мелания рано овдовела и вынуждена была искать поддержки у своего брата, Петра Хомезурашвили, который к этому времени тоже жил в Гори.
Вскоре после переселения в Гори умерла и Мелания, в результате чего все ее дети оказались на попечении брата. «Я, – вспоминала троюродная сестра И.В. Сталина по матери Нина Михайловна Баланчивадзе (урожденная Мамулова, Мамулашвили), – слышала от матери, что Екатерина Джугашвили, оставшись в детстве круглой сиротой, воспитывалась в семье моего деда, Петра Хомезурашвили» .
С детства ее не только приучили к труду. Она получила также домашнее образование, научилась читать и писать по-грузински . Если в середине XIX века редкостью был грамотный крестьянин, еще большей редкостью была грамотная крестьянка. Это свидетельствует о том, что семья бывшего крепостного Петра Хомезурашвили была непростой семьей.
В 1872 г. Кеке исполнилось 16 лет, и ей стали искать жениха. За дело взялись свахи, которые сосватали ее за Бесо Джугашвили.
Как явствует из метрической книги горийского Успенского собора, они поженились 17 мая 1874 г. Обряд вечания был совершен протоиереем Хахановым, запись о бракосочетании сделал священник Николай Яковлевич Касрадзе. Свидетелями со стороны жениха были жители Гори крестьяне Алексей Николаевич Зозаев (Зозишвили), Николай Ясеевич Копинов и Иван Иосифович Шарамов (по всей видимости, описка, и нужно читать: Барамов), а со стороны невесты – горийские горожане Иван Степанович Мамасахлисов, Иван Глахович Мечитов и Степан Георгиевич Галустов .
Первый ребенок у Бесо и Кеке появился на свет 14 февраля 1875 г. Его окрестили Михаилом (так звали того Мачабели, при котором произошло переселение Джугашвили из Гери в Диди Лило). В качестве его восприемника, т.е. крестного отца был приглашен крестьянин с княжеской фамилией Шалва Бежанович Мачабели-швили (Бежаном звали брата Михаила Васильевича Мачабели). Первенец прожил лишь одну неделю и 21 февраля умер .
Второй ребенок родился 24 декабря 1876 г., его назвали Георгием. Так звали родного и двоюродного братьев Бесо, так звали брата Михаила Мачабели. Восприемником при крещении Георгия стал местный виноторговец Яков Егнатошвили. Георгий тоже прожил недолго и 19 июня 1877 г. умер от кори .
Долгое время считалось, что третий сын Бесо и Кеке Иосиф (Сосо) родился 9/21 декабря 1879 г. . Однако, как свидетельствует запись в метрической книге горийского Успенского собора, Иосиф Джугашвили появился на свет 6/18 декабря 1878 г. и был крещен 17/29 декабря того же года .
Первым на это обратил внимание историк Л. Спирин. «Обратимся к документам, – писал он, – на 33-м листе первой части метрической книги рожденных в 1878 г. (Горийская соборная церковь, Тифлисская губерния) сказано: «6 декабря у жителя Гори крестьянина Виссариона Ивановича Джугашвили и его законной супруги Екатерины Габриеловны (оба православного исповедания) родился сын Иосиф. Крестили новорожденного протоиерей Хаханов с причетником Квиникидзе… Таинство произошло 17 декабря» .
По свидетельству М.К. Абрамидзе-Цихитатришвили, роды принимала ее сноха Мариам . По документам, его восприемником стал Михаил Шиоевич Цихитатришвили . Однако Екатерина Джугашвили почему-то называла крестным отцом своего третьего сына Якова Егнатошвили .
Морские корни
«История есть священная книга народов, завет предков
к потомству».
«Всемирная история великими воспоминаниями украшает мир для ума, а Российская – украшает отечество, где живем и чувствуем».
Н.М.Карамзин
В последние годы я постоянно исподволь занимаюсь поисками своих корней,
воссозданием родословного древа. Еще в раннем детстве от своей бабушки,
Александры Сергеевны Мазуровов, урождённой княжны Путятиной, я знал, что
её род ведет свое начало от Рюрика, первого русского князя.
«Всемирная история великими воспоминаниями украшает мир для ума, а Российская – украшает отечество, где живем и чувствуем».
Н.М.Карамзин
Определённые успехи имеются в воссоздании отцовского ствола: здесь удалось установить только 5 последних колен (тогда как в материнском, рюриковском – 34), и остановка произошла на моем прапрадеде, генерале Юлиане Альшваме, и его жене, прапрабабушке Жанетте Эгель. В этом направлении имеются большие возможности для поисков, а, значит, предстоят интересные находки.
В связи с 300-летием Российского флота усилились мои поиски и раскопки «морских корней» нашего рода, а их в пределах видимости было довольно много. Интерес к морской тематике получил дополнительный импульс после того, как я наткнулся на слова знаменитого генеалога, генерал-лейтенанта Российского флота Г.А. Власьева: «…Оглядываясь на прожитые мною 63 года, я опять повторяю, что боязнь за то, чтобы собранные мною материалы не остались мертвым капиталом в случае неизбежной развязки, заставили меня поторопиться с их изданием, несмотря на возможность прибавить много к изложенному…». Мне давно уже исполнилось 63 года, и написать о моих родных?моряках – мой долг перед ними.
Сохранился любопытный документ – прошение Николая Матвеевича императору Александру III, которое начинается так: «Всепресветлейший, державнейший, Великий Государь Александр Александрович, самодержец Всероссийский, государь всемилостивейший». Далее после некоторого обоснования следует сама просьба, которая звучит так: «Дабы повелено было прошение сие принять и меня вышепоименованного за долговременную беспорочную свыше 43 лет службу, в том числе в чине генерал-майора 9 лет, произвести в генерал-лсйтенанты с увольнением от службы по домашним обстоятельствам с мундиром и пенсионом по положению Санкт-Петербурга».
Особо интересной в этом документе представляется графа о происхождении его из унтер-офицерскнх детей. Таким образом, Николай Матвеевич Мазуров дослужился до чина генерал-лейтенанта Российского флота исключительно благодаря своей беспорочной многолетней службе, что, очевидно, заслуживает особого уважения.
Определениями Правительствующего Сената Н.М. Мазуров был признан в потомственном дворянстве на основании награждения его орденом Св. Владимира с правом на внесение его и его детей в третью часть дворянской родословной книги, а по его военным чинам за его детьми было признано право на внесение во вторую часть дворянской родословной книги.
Описание герба инженер-генерал-лейтенанта Н.М. Мазурова, утвержденное Николаем II 20 мая 1898 г.: «В золотом щите лазоревый пояс, сопровождаемый вверху и внизу бобром натурального цвета с червлеными глазами и серебряными зубами. Щит увенчан дворянским коронованным шлемом. Нашлемник: правая рука в серебряных латах, держащая серебряный же с золотой рукоятью меч между двумя черными крыльями. Намет лазоревый с золотом. Бобры в щите герба – как эмблема строительства, указывают на деятельность просителя как Инженера Морской Строительной части, а рука с мечом в нашлемнике – на воинскую службу предков его».
В действительности жизнь этого человека была гораздо богаче событиями, главным образом, героическими и трагическими. Броненосный крейсер «Адмирал Нахимов» был одним из новых кораблей Российского флота, он вступил в строй 3 декабря 1887 г. Экипаж – 549 человек, из них 23 офицера. В Цусимском сражении «Адмирал Нахимов» получил около 20 попаданий, 20 человек было убито, 50 ранено, а ночью он был торпедирован в правый борт с носа. Следующим утром 15 мая около 10 часов попытки японцев захватить корабль успехом не увенчались: он был затоплен экипажем. Сошедший в шлюпки экипаж и плавающих в море моряков японцы спасли и взяли в плен. Отношение к пленным было самое гуманное и даже уважительное, для моряков был сооружен православный храм, а офицерам было предоставлено право носить холодное оружие. На родину российские моряки вернулись с подарками. После возвращения из плена Г.Н.Мазуров и другие офицеры были отправлены Николаем II с семьями в Крым, в Ай?Тодор – на отдых.
Дальнейшие испытания выпали на долю Георгия Николаевича в период его службы на крейсере «Память Азова». Вот как описан эпизод этого периода, вошедший в историю Российского флота, в «Записках следователя» Л. Шейнина. «Летом 1906 года Балтийская эскадра проводила учения вблизи Ревельских берегов. Ночью 20 июля около двенадцати часов старший офицер Мазуров заметил, что на носу собралась группа матросов. Увидев офицера, они начали разбегаться. Мазурову это показалось подозрительным. Он пошел на батарейную палубу, где спали матросы. На одной из коек лежали два матроса. Один из них назвался кочегаром. Мазуров, знавший всех кочегаров, увидел, что его вводят в заблуждение. Мазуров задержал матроса и запер его в ванном помещении. Это был матрос Оскар Минос. Узнав, что Минос арестован Мазуровым, матросы выбежали на верхнюю палубу. Офицеры потребовали, чтобы они разошлись, но матросы отказались выполнить приказ. Началась свалка, офицеры подняли стрельбу из револьверов. Матросы сбили их с ног, отняли оружие. Через несколько минут вся команда крейсера была на верхней палубе. Офицеры были обезоружены и задержаны. Крейсер оказался в руках восставших. Командование крейсером приняла на себя боевая дружина». Обращают на себя внимание несколько деталей в этом эпизоде и его описании. Во-первых, верный присяге, проявляя личное мужество, Георгий Николаевич в одиночку арестовывает чужого матроса-агитатора, понимая, очевидно, чем это может для него кончиться. И, во-вторых, талантливый советский писатель-большевик ни словом, ни намеком не осуждает офицера. Будучи много раз ранен – и в Цусимском сражении, и во время восстания на крейсере «Память Азова» – Г.Н. Мазуров принимал самое активное участие в военных операциях против немецких войск во время Первой мировой войны, возглавляя сводный батальон морской пехоты, расположенный в Ивангородской крепости. Об этом периоде в его жизни упоминается в «Дневниках Императора Николая II» (31 октября 1914 г., пятница): «…Возвращаясь в крепость, посетил местный лазарет. Завтракал с начальством. В 2 1/2 обошел батальон кап. I ранга Мазурова от Балтийского и Черноморского экипажей». Последний из известных мне драматических эпизодов, связанных со службой Г.Н. Мазурова на флоте, произошел во время Февральской революции, когда он в чине генерал-майора флота служил помощником командира 2-го Балтийского экипажа. Матросы-анархисты, близкие по духу расстрелявшим адмирала А.И. Непенина в спину среди белого дня, совершили еще более мерзкую расправу над командиром экипажа адмиралом А.К. Гирсом – его живьем растерзали на части прямо в экипаже. Искали для расправы они и Георгия Николаевича, но матросы экипажа защитили его и членов его семьи. Но самое страшное было впереди. Уже оставив военную службу, будучи служащим гражданского учреждения, вместе со многими другими бывшими офицерами, в основном моряками, в 1918 году Г.Н. Мазуров был арестован и отправлен в Петропавловскую крепость. Схваченные без всяких объяснимых причин были названы необъяснимо: заложники. В залог за что или за кого? Повод для массовой расправы над «заложниками» возник 17 августа 1918 г., когда бывший студент-социалист убил комиссара Северной коммуны, руководителя Петроградской ЧК М.С. Урицкого. Еженедельник ЧК от 20 октября сообщал, что непосредственно после этого события в Петрограде было расстреляно 500 человек. Но с Г.Н. Мазуровым, его старшим братом Николаем Николаевичем, их родственником офицером флота Борисом Алябьевым (племянник автора известного романса «Соловей») и многими другими арестованными офицерами расправились иначе. 23 марта 1919 года английский военный священник Ломбард сообщал лорду Керзону: «…В последних числах августа две барки, наполненные офицерами, потоплены, и трупы их были выброшены в имении одного из моих друзей, расположенном на Финском заливе, многие были связаны по двое и по трое колючей проволокой». Таким же способом – «потоплением на барже землечерпательного каравана» – были умерщвлены вице-адмирал В.К. Гирс (брат растерзанного командира 2-го Балтийского экипажа, бывший начальник Главного управления кораблестроения, после Октябрьской революции работавший в Морском Народном комиссариате), инженер-генерал-лейтенант А.И. Моисеев, инженер-генерал-майор В.И. Невражин и многие другие. В своих «Воспоминаниях» об этом же свидетельствует известный инженер-гидрограф-геодезист А.П. Белобров*. Он пишет, что в августе 1918 года он был командиром эсминца «Амурец», напротив которого на Неве у Николаевского моста стояла большая деревянная баржа, куда свозили многих офицеров, в том числе и Г.Н. Мазурова, отца его однокашника Николая Георгиевича Мазурова. Баржу увели в сторону Кронштадта, но до Кронштадта она не дошла, ее затопили. Страшный парадокс: японские моряки спасали раненых окровавленных российских моряков, своих вчерашних врагов, с которыми накануне вели смертельный бой. Российские матросы живьем топили своих офицеров, связав их так, чтобы не дать им никакой возможности остаться в живых. А то, что трупы всплывут и о зверской расправе станет известно людям, их не беспокоило. В чем же была вина казненных, хотя бы – в понимании палачей? Ответ, как это ни кощунственно звучит, трагикомичен. Посадив офицеров в Петропавловскую крепость, чекисты приказали их женам принести документы о количестве иждивенцев – видимо, интересовались, сколько останется голодных ртов, которых как-то надо будет кормить. Сколько времени моя бабушка доставала справку о том, что в их семье 6 иждивенцев, неизвестно, но известно, что когда она принесла эту справку в ЧК, над ней посмеялись и сказали: «Если бы ты, княгинюшка, была попроворней на ногу, сидела бы ты со своим адмиралом дома да чаек попивала бы». Вот и вся логика классовой борьбы и красного террора как одной из ее форм.
Среди наград Г.Н. Мазурова ордена: св. Владимира IV ст. с мечами и бантом (1907), св. Станислава III ст. (1907), св. Анны II ст. (1910), св. Владимира III ст. (1914), мечи к ордену св. Владимира (1915), орден св. Станислава I ст. с мечами (1916), мечи к ордену св. Анны II ст. (1916), орден св. Анны I ст. (1916), шесть медалей и много других наград, в том числе и иностранных.
За 1905–1906 уч. год: «С самого начала года сумел себя поставить в классе образцово. При средних способностях очень старателен, любознателен и исполнителен. Характер спокойный, уживчивый, с задатками честолюбия. Самолюбив и чувствителен к замечаниям. К старшим почтителен и внимателен; немного болтлив и может задавать наивные вопросы. К физическим занятиям относится добросовестно. Дорожит отпуском, ходит к дяде, князю Путятину, так как отец в плену, а мать живет в провинции. Тоскует и беспокоится об отце. Помогает слабым в занятиях, очень толковый. Читает с интересом. К вещам относится бережно, достаточно аккуратен, чистоплотен и бережлив. К молитвам относится серьезно. С прислугой вежлив».
За 1906–1907 уч. год: «Живой и увлекающийся, но умеет воздерживаться от дурных примеров. Очень самолюбивый и чуткий. Родителей очень любит, особенно отца, который сильно пострадал во время бунта на крейсере «Память Азова» и долгое время лечился. В отпуск ходит к дяде (князю Путятину), где пользуется большим вниманием и любовью. Очень приветливый, словоохотливый, любознательный. К учебному делу и физическим занятиям относится со вниманием и усердием. Немного вспыльчив и плаксив, но с товарищами живет хорошо и пользуется их расположением. Вполне нравственный и рассудительный».
За 1907–1908 уч. год: «Болезненно самолюбив и щепетилен; немного нервный и раздражительный, может быстро вспылить, но скоро приходит в нормальное состояние. Горячо любит родителей, особенно отца, которым гордится. Застенчив, теряется от неожиданных вопросов, склонен иногда критиковать действия и распоряжения начальства. Дорожит отпуском. Отличается смелостью и ловкостью. Немного мечтателен и склонен фантазировать. Помогает слабым».
За 1908–1909 уч. год: «Юноша живого темперамента, но очень сдержанный и исправный в отношении требований заведения. Вспыльчивый и раздражительный, он скоро успокаивается, примиряется и опять становится веселым и жизнерадостным. Обидчив в самолюбив, малейшее замечание его волнует, а иногда доводит до слез. Родителей обожает, особенно отца, заслугами и ранами которого гордится. С товарищами живет дружно, участливо относится к тем, которые не имеют возможности ходить в отпуск, и приглашает их к себе. Любит общество и светские развлечения, очень приличен и с хорошими манерами».
В службе Н.Г. Мазуров после окончания Морского кадетского корпуса с 1911 г. С 1914 г. – корабельный гардемарин. Последняя точка в его короткой жизни – участие в Кронштадтском восстания в 1921 г., когда он был старшим артиллеристом на линкоре «Севастополь». (Эпизоды восстания описаны в рассказе М. Кураева «Капитан Дикштейн»//Новый мир, № 9, 1987 г.) …На расстрел моряки шли строевым шагом под звуки флотского духового оркестра. Оркестр играл «Гибель Варяга». В числе наград Н.Г. Мазурова за несколько лет службы на кораблях Российского флота – орден св. Станислава с мечами и бантом, орден св. Анны и другие.
Георгий Георгиевич Мазуров родился 11 апреля 1909 г. Рано лишившись отца, он в 9 лет начал работать, помогая взрослым мастеровым заливать крыши домов смолой. В самом раннем детстве проявились его спортивные наклонности и способности, что позволило ему в дальнейшем стать выдающимся спортсменом: он – 11-кратный чемпион СССР по прыжкам в воду, заслуженный мастер спорта СССР, почетный председатель всесоюзной федерации по прыжкам в воду, обладатель многих других почетных званий и наград. Во время одной из первых всероссийских спортивных олимпиад он демонстрировал показательные прыжки с вышки, установленной на мосту Лейтенанта Шмидта через Неву в Петрограде. Поскольку дело было ранней весной, с катеров баграми отводили от моста плавающие льдины. С первых дней войны он добровольно ушел в армию, сражаясь в рядах Отдельного мотострелкового батальона особого назначения (ОМСБОН). О людях и боевых делах этого соединения, в составе которого были лучшие советские спортсмены, написаны книги «Юность уходит в бой» И.Ю. Давыдова, 1972 и «Динамовцы в боях за родину», 1979 г., он участвовал в обороне Москвы, неоднократно был ранен. В начале 50-х годов Г.Г. Мазуров из-за своего дворянского происхождения был арестован по статье УК о борьбе с деклассированными элементами: тунеядцами, проститутками и т.п. – и вместе с женой выслан в Красноярский край, в село Еланку, где работал учителем физкультуры в школе, а для заработка копал колодцы. После реабилитации в 1953 г. возвратился в Москву и продолжал работать в Центральном Совете общества «Динамо». Портрет будет не совсем полным, если не отметить огромное обаяние Георгия Георгиевича, его исключительное остроумие, неиссякаемый оптимизм и высокое чувство собственного достоинства. Его любили, уважали и ценили все, кто знал, во всех республиках Союза и за его рубежами. Уже после реабилитации к нему обратился следователь, который оформлял его бумаги о ссылке в Сибирь, с просьбой помочь устроиться на работу – дошла очередь и до следователей. И Георгий Георгиевич ему помог, причем помог делом. В одной из наших с ним бесед один на один он сказал, что хочет работать до конца, и ему уже была известна его новая работа – по организации музея общества «Динамо». Но директором музея «Динамо» он не стал. 8 мая 1981 г. он участвовал в репетиции спортивного парада в честь Дня Победы. Вечером он почувствовал себя плохо. Вызвали «Скорую», но спасти его не удалось. Той же ночью он умер в больнице. Работал до конца, как и хотел. Но умер, полный жизненных сил и творческих планов. Помимо большого количества спортивных наград, Г.Г. Мазуров был награжден орденами «Отечественной войны» и «Красной Звезды», многими медалями. Его единственная дочь Галина ушла из жизни, не дожив до своего 50-летия, которое отмечали бы 13.05.1996 г.
Примером таких семей, появившихся в России в XVII веке, были сроднившиеся семьи Бойлей и Огильви. А в XIX веке они породнились, вернее, стали свойственниками и Мазуровым. Это случилось, когда Нил Сергеевич Путятин, брат Александры Сергеевны Мазуровой, женился на вдове капитана 1 ранга Платона Романовича Бойля. Эта удивительная семья дала русскому флоту 11 морских офицеров, в том числе двух адмиралов. Породнение Бойлей с древней морской шотландской фамилией Огильви произошло ещё до появления их в России, где они породнились вторично, когда Роман Романович Бойль (1841–1889) женился на Нине Александровне Огильви. Но рассказ о них – это тема для отдельной статьи. Находилась в родстве с Мазуровыми и ещё одна старинная морская фамилия – Веселаго, хотя документального подтверждения этому пока найти не удалось. Во всяком случае, многие годы они были связаны самыми тесными узами, и от Нины Николаевны Веселаго я узнал много интересного и о Мазуровых, и о Путятиных. Внучка капитана II ранга Николая Николаевича Веселаго – Ирина, сама имеющая взрослых внуков, живёт сейчас в Киеве.
Моя жизнь также оказалась связана с флотом, судостроением и мореплаванием. В судостроении я проработал 40 лет. Участвуя в испытаниях судов и кораблей, научно-исследовательских экспедициях, мне довелось побывать во многих морях Тихого и Атлантического океанов, в десятках портов Европы, Азии и Африки. Память сохранила множество ярких впечатлений и эпизодов. Можно сказать, что морские корни дали новый побег.