ЗВЕЗДЫ
ГЕНЕАЛОГИИ
Думин Станислав Владимирович
Станислав
Владимирович, два года назад Вы пригласили нас выступить на Международном
генеалогическом коллоквиуме, проходившем в Москве. С тех пор много воды
утекло, сайт развивался и сейчас твердо занимает первые позиции по разделу
История в Топе Рамблера. Тысячи и тысячи посетителей, причем не только
из России, но и даже самых экзотических стран, ежедневно заходят на его
страницы, смотрят ссылки, задают вопросы, вписывают себя и своих родственников...
Словом, мы видим, что люди интересуются своими корнями, есть такая потребность.
Чем Вы это объясняете? Времена другие - они раскрепостились, новые технологии,
мода?..
Можно считать, что растущий интерес к Вашему сайту – следствие развития техники (у нас появились компьютеры, доступ к интернету перестал быть чем-то экзотическим). Но конечно, дело не только в этом. Уже в 1990-е гг. произошел перелом в развитии российской генеалогии. Интерес к истории предков стал одним из проявлений раскрепощения умов, роста самосознания. Еще один важный момент, - осознание важности любой родословной. Десять лет назад к нам обращались чаще всего в поисках предков-дворян. Теперь активно изучают генеалогию всех сословий, и представление о том, что родословная есть у любого человека, вдохновило на интерес к своим предкам и тех многих, кто прежде считал, что изучать ему просто нечего. Вряд ли это «мода» («модой» мог быть поиск дворянских корней). Мы все-таки постепенно приближаемся к уровню тех стран, где генеалогия в предшествующие десятилетия развивалась непрерывно.
Теперь несколько наших стандартных вопросов. Представьте, что Вы
открыли формулярный или послужной список , а там заголовок "Думин Станислав..."
Что Вы там прочитаете, если, конечно, нет грифа "Секретно"?
Станислав Владимирович Думин родился 7 октября 1952 г. в Москве в семье
потомственных военных, но с детства проявлял скорее мирные наклонности
и в армии никогда не служил. Вершиной его военной карьеры стало звание
старшего лейтенанта запаса, присвоенное после окончания военной кафедры
университета (надежды когда-нибудь стать капитаном сотрудники военкомата
решительно отмели). Несколько лет занимался в школе юных географов при
МГУ, но с детства намеревался стать историком. Интерес к истории
был связан с интересом к истории собственной семьи; поэтому еще в школе
увлекался генеалогией и геральдикой (тогда очень непопулярными отраслями
исторической науки). В 1975 г. окончил Исторический факультет МГУ им. М.
В. Ломоносова; специализировался по истории Польши, точнее, Великого княжества
Литовского, где когда-то обитали предки. В числе прочих увлечений юности
можно упомянуть поэзию. Первое и тогда единственное стихотворение напечатал,
учась в 7 классе, в журнале “Вожатый”, получив свой первый литературный
гонорар в размере 7 рублей 20 копеек. Участвовал в университетской литературной
студии “Луч” (одновременно с известными сейчас поэтами и прозаиками
Алексеем Цветковым, Сергеем Гандлевским, Бахытом Кенжеевым, Александром
Сапровским и др.), но собственные поэтические способности всегда оценивал
критически. Только в 1997 г. опубликовал в альманахе „Дворянское собрание”
небольшую подборку написанных в начале 1970-х гг. стихотворений из «Имперского
цикла» (в советское время для печати они не предназначались по причине
идейной невыдержанности). Продолжая свою основную, научную карьеру, в 1981
г. на кафедре истории южных западных славян МГУ защитил диссертацию и получил
степень кандидата исторических наук. Много лет работал в различных институтах
Академии педагогических наук, недолго - в тогдашнем Институте истории СССР
Академии наук СССР, где занимался историей декабристов. Вот уже 13 лет,
с февраля 1988 г., старший научный сотрудник филиала Государственного исторического
музея в Москве “Усадьба Измайлово”. В мае 1990 г. вместе с коллегами восстановил
существовавшее до революции Историко-Родословного Общество в Москве и до
настоящего времени его возглавляет. Представляет Россию в Международной
конфедерации генеалогии и геральдики. Член Польского геральдического общества
и Варшавского общества любителей истории. Действительный член и член Бюро
Международной генеалогической академии (1998), ее генеральный секретарь
(2000), член-корреспондент Академии российской словесности (2000), член-корреспондент
Итальянского института генеалогии и геральдики (2000), член Международной
комиссии по рыцарским орденам (2001) и т. д. В декабре 1999 г. избран президентом
Российской генеалогической федерации.
В 1990–1991 гг. участвовал в работе государственной комиссии, подготовившей
решение о восстановлении исторических флага и герба России. Член Геральдического
совета при Президенте РФ, Комиссии по городской символике при Мэрии г.
Москвы.
Действительный член Российского дворянского собрания, председатель
Экспертного совета по генеалогии и геральдике при предводителе, управляющий
Гербовым отделением Департамента Герольдии РДС. Одновременно - действительный
член Союза белорусской шляхты.
Кавалер русского императорского ордена Св. Анны 2-й (1992) и 1-й степени
(1997), награжден офицерским крестом итальянского королевского ордена Св.
Маврикия и Лазаря (2000). Историей семьи Романовых и проблемами русского
династического права (в наши дни вновь приобретшими актуальность) занимается
много лет. Лично знаком с представителями трех последних поколений Российского
Императорского Дома.
Всюду, где работал, много писал и печатал, считая это своим основным
призванием. Опубликовал около 400 научных работ, книг и статей (в том числе
на таких несколько экзотических языках, как литовский, белорусский и польский,
финский), объемом около 250 печатных листов, в том числе четыре тома генеалогического
справочника “Дворянские роды Российской империи” (1993–1998 гг.). Напечатал
также несколько маленьких исторических повестей для школьников (о Кондратии
Рылееве и Иване Кулибине) в серии “Страницы истории нашей Родины”. Автор
нескольких сценариев телевизионных фильмов.
Женат. Сын (от первого брака) Федор Туркестанов-Думин (род.
1983) – студент МГУ геодезии и картографии, дочь (от второго брака) Дарья
Думина (род. 1988) – школьница.
Включают ли генеалогические интересы генеалогию собственной семьи,
исследована ли она, как члены семьи относятся к этому роду деятельности.
Есть ли семейные традиции, предания?
Да, разумеется, с этого все началось, еще в школьные годы, чуть ли
не в первом классе (с нескольких чудом сохранившихся семейных документов
и красивых дореволюционных фотографий). Правда, со временем на изучение
собственной генеалогии времени оставалось все меньше и меньше. Члены семьи
к моим генеалогическим занятиям относятся с уважением, но без особого увлечения.
При этом завязываются контакты с довольно дальними (семи-восьмиюродными)
родичами, обнаруживаются сравнительно близкие родственники (разбросанные
по многим странам), контакты с которыми были потеряны после Гражданской
войны. Время от времени кто-то из них проявляет интерес к семейной родословной,
это всегда радует. Кроме того, я изучаю родословные родственников и свойственников.
Так, например, родословная моего сына от первого брака по материнской линии
(его мать – урожденная княжна Туркестанова, из давно обрусевшего грузинского
рода) гораздо “интереснее” и легче восстанавливается (это фамилии, принадлежавшие
к более или менее аристократическому кругу, часто титулованные). Как-то
лет десять назад я составил родословную схему, иллюстрирующую его происхождение
от Рюрика и первых русских князей по женским линиям (через князей Волконских,
Мышецких, Прозоровских, Кропоткиных, Друцких-Соколинских и др.); там присутствуют
также Гедиминовичи (князья Сангушко), Шереметевы (графы и дворяне), графы
Апраксины, Нарышкины, Лопухины, Истомины, графы Завадовские, и т. д.; через
Св. князя Михаила Черниговского (если принять традиционную версию происхождения
черниговских ветвей Рюриковичей) мы выходим на династию Пястов, а через
них – на германские императорские династии, византийских императоров, Каролингов
и т. д. Время от времени какие-то дополнительные сведения о той или иной
ветви предков попадают под руку, но в какой-то момент это перестает быть
интересным, так как примерно такой набор предков появляется рано или поздно
в любой более или менее аристократической родословной. Недаром Блок писал
«дворяне все родня друг другу» (на самом деле такие общие предки имеются
практически у всех людей; просто аристократические родословные уже изучены,
информация – почти на поверхности).
Несмотря на то, что я занимаюсь преимущественно «чужими» семьями, часто
они так или иначе пересекаются с уже упоминавшимися родственниками
и свойственниками. Кроме того, в моих научно-генеалогических интересах
есть крупные «блоки», связанные именно с моими предками. Одно из таких
направлений моих исследований – генеалогия литовско-татарского дворянства,
к которому принадлежал мой дед по материнской линии. Это 200 с небольшим
семей, в конце XIV–начале XVI в. переселившихся из Золотой Орды и Крымского
ханства в Великое княжество Литовское и пожалованных землями с обязанностью
военной службы; в результате они были уравнены в правах с шляхтой, а после
разделов Польши были признаны и в русском дворянстве. Их потомки в большинстве
сохраняют мусульманское вероисповедание, но уже в середине XVI в.
утратили тюрский язык и славянизировались (сейчас, в зависимости от места
жительства, говорят по-польски или по-русски, отчасти по-белорусски и по-литовски).
За 600 лет в Литве, Белоруссии и Польше эти 200 семей неоднократно перероднились
между собой, т.е. практически у всех имеются и сравнительно легко могут
быть обнаружены общие предки. Соответственно, занимаясь собственными предками,
сначала ближайшими, а затем и более отдаленными, я постоянно расширял круг
своих интересов, и в конце концов за 30-35 лет собрал материал по
генеалогии всех литовско-татарских родов; но пока опубликованы только краткие
очерки (на польском языке) в моем «Гербовнике татарских семей в Великом
княжестве Литовском” (Herbarz rodzin tatarskich w Wielkim Ksiestwie Litewskim,
Gdansk, 1999) и несколько небольших статей по отдельным фамилиям.
Несмотря на длительные изыскания, по многим линиям в моей собственной
родословной есть пробелы (иногда даже на уровне середины XIX в.); есть
несколько небольших загадок, которые еще предстоит решить (если удастся
отвлечься от „чужих” генеалогических проблем).
Особых семейных преданий не припоминаю; в истории семьи есть забавные
эпизоды, но это слишком долго рассказывать. Порой довольно случайно выясняются
любопытные детали, черты характера предков, но с этим сталкивался
любой генеалог.
С чего начался Ваш интерес к генеалогии? Что сейчас для Вас генеалогия:
образ жизни, профессия, способ зарабатывать деньги, страсть, хобби, что-то
другое?
С чего началось – я уже говорил. Важнее всего, вероятно, были
тогда ощущение собственной сопричастности – через ближайших предков – к
императорской России, исторической Польше, Золотой Орде, т. е. «кровной
связи с историей». Наверное, это чувство сохраняется и теперь, и через
предков мы легче преодолеваем «временной барьер», ощущаем свою связь с
живыми людьми, существовавшими век, два века, три века назад, людьми, благодаря
которым мы существуем на свете.
Увлечение генеалогией и увлечение историей вдохновили меня на выбор
профессии. Я профессиональный историк-генеалог, генеалогия – это моя историческая
специализация. Но кроме того – это и хобби, и область моей общественной
деятельности; все это тесно связано.
Какое проводили самое интересное исследование, работаете ли на заказ.
Выезжаете ли в другие региональные архивы?
В качестве «заказных работ» можно упомянуть, например, несколько моих
польских публикаций, подготовленных по заказу Фонда Цехановецких, и прежде
всего монографию этой семьи, написанную мной вместе с двумя польскими историками
(опубликована в Варшаве в 1997 г.). Работа по сбору материалов в
архивах нескольких стран продолжалась несколько лет, и в результате получилась
вполне документированная родословная польско-белорусской аристократической
семьи с конца XIV в. до наших дней. «На заказ» (по предварительной договоренности
с редакцией польского журнала «Рочник татарски») был подготовлен и литовско-татарский
гербовник», но ко мне обратились, зная, что у меня накоплен материал и
познакомившись с краткой русской версией этого гербовника, опубликованной
в журнале «Гербовед». По заказу московского издательства «Захаров» была
написана моя книга «Романовы. Императорский Дом в изгнании. Семейная хроника»
(издатель сам предложил мне написать книгу о Романовых в эмиграции, прочитав
несколько моих статей на эту тему). Такие заказы мобилизуют, есть какой-то
срок, на него ориентируешься, есть гарантия, что книга будет опубликована.
Разумеется, порой приходится и помогать в восстановлении родословных знакомым
(и знакомым знакомых); но чаще всего адресую их к специалистам в той или
иной области (знаете, как врач-терапевт, осмотрев больного, говорит: вам
к хирургу, а вам к ухо-горло-носу).
В региональных архивах, к сожалению, в последнее время работаю мало.
Кроме Петербурга, где бываю часто (но в основном в РГИА), езжу в Смоленск,
Минск, бывал в киевских архивах. В Вильнюсе не был уже несколько
лет (хотелось бы снова побывать, когда-то я там работал очень активно;
но теперь нужна виза). Есть центры, где уже давно планирую поработать,
могут быть и даже точно имеются некоторые семейные материалы, но не хватает
времени (например, Калуга, Херсон, Николаев, Житомир). Очень трудно вырваться
из Москвы надолго («держит» и работа, и всякие издательские обязательства
и планы и т. д.).
Вы генеалог, имеющий определенную специализацию. Как она возникла?
Насколько строго Вы ее придерживаетесь?
Как я уже говорил, начиналось с собственной родословной, отсюда интерес
прежде всего к генеалогии дворянства западных губерний, а также к золотоордынским
родам. Ближайшие предки и многие родственники служили в русской армии в
офицерских чинах – отсюда интерес к соответствующим документам и фондам.
Затем, в 1970–1980-е гг., старался помочь знакомым найти их дворянские
корни, и стал заниматься великорусским дворянством. В конце 1970-х гг.
(после первой женитьбы) определился круг здешних семей, связанных близким
свойством; тогда же впервые занялся историей грузинских родов в России
с конца XVII в. – начала XVIII в. (когда родоначальник кн. Туркестановых
выехал из Грузии к Петру Великому). Когда я готовил диссертацию, занялся
дворянством Смоленщины (эта очень интересная корпорация - смоленская
шляхта - сформировалась в первой половине XVII в.), и составил небольшой
рукописный сборник родословных (это направление продолжал и впоследствии).
Затем был период, когда немного занимался генеалогией декабристов (участвовал
в подготовке биографического справочника). Кстати, тема «Родственные связи
и окружение декабристов» верно служила мне в течение многих лет, открывая
доступ во многие архивы в те годы, когда генеалогией как таковой заниматься
было нельзя. Потом появились другие направления работы. Начало издания
«Дворянских родов Российской империи» потребовало активного изучения семей,
чьи родословные печатались в первых томах, т.е. княжеских родов. Разумеется,
над какждым томом работал коллектив авторов, но и я сам приложил руку ко
многим статьям, и с каждым томом писал сам все больше и больше.
В принципе я, вероятно, могу считаться специалистом, прежде всего по
дворянской генеалогии, при этом можно выделить несколько «узких» направлений
(см. выше). Но интересуюсь я не только дворянством (в частности, меня привлекала
и генеалогия духовенства – один из моих прапрадедов, Алексей Семенов, в
конце XIX в. был диаконом в Херсонской епархии, его дочь, моя прабабушка,
окончила Одесское епархиальное училище), а случалось заниматься практически
всем. Иногда очень интересно бывает оторваться от привычных и знакомых
фондов, самому пройтись по новой дорожке.
Вы возглавляете многие российские, да и международные генеалогические
организации,
автор огромного количества книг, ведете исследовательскую работу.
Как удается все это
совмещать?
С трудом. Сам удивляюсь. К счастью, и на основной моей работе, в Историческом
музее, я занимаюсь той же проблематикой. Все виды моей работы так или иначе
связаны друг с другом, очень трудно вырвать какие-то звенья из общей цепочки;
а иногда приходится цитировать любимую фразу Жанны д’Арк «Если не
я, то кто же?». Порой, впрочем, я сам себе немного напоминаю героя фильма
«Осенний марафон». Часто не успеваю закончить какие-то работы в срок, многие,
лично для меня интересные, откладываю «на потом»; а особенно трудно отвечать
на письма. Чтобы писать, особенно большие вещи, надо оторваться от текущих
проблем (лучше всего отключить телефон на пару недель; но разве это возможно?).
Чаще всего поработать более интенсивно над рукописями удается летом, увы,
часто в ущерб семейному отдыху и нормальному отпуску.
Редактируемый Вами фундаментальный труд - серия "Дворянские роды
Российской Империи" продекларирован как 10-томное издание. Вышло четыре.
Пятый том, помнится, был готов к печати в прошлом году. В чем причина задержки?
Нас часто спрашивают посетители.
Пятый том почти готов к печати с прошлого года (смакетированы 70 страниц,
посвященных принцам Персидским и ханским родам Азербайджана, набраны таблицы
и тексты). Проблемы с выходом – в основном финансовые. Очень надеюсь, что
издатели смогут их решить. Издание это, к сожалению, заметной прибыли не
приносит. Том 4 был выпущен благодаря спонсору (дай Бог здоровья Зурабу
Церетели); и в такой спонсорской помощи мы очень нуждаемся.
Это издание было задумано как 10-томник, но уже с 3 тома объем информации
был резко увеличен, отсюда и увеличение числа «княжеских» томов, предполагаемое
увеличение и числа «графских» и т.д.
Какую роль в генеалогических исследованиях играют личные знакомства,
везение, специальные знания, общая эрудиция, усидчивость, память, опыт?
(с примерами, если можно).
Личные знакомства, разумеется, облегчают работу в архиве, помогают
в поисках (иногда, зная о ваших интересах, коллеги делятся информацией).
Усидчивость – как же без нее, принцип «Год добычи – грамм руды» к генеалогии
применим не меньше, чем к поэзии. Специальные знания (исторические реалии,
знаки отличия, ордена, мундиры, хронология, умение читать старый почерк
и т. п.) необходимы для эффективной работы (иначе часть информации будет
потеряна, не замечена, не прочитана). Опыт приходит сравнительно быстро,
и каждый генеалог-практик получает своеобразное «заочное архивоведческое
образование» (при этом, разумеется, уровень знаний бывает различен). Иногда
приходится пользоваться иностранной литературой, работать с иностранными
источниками. Необходимый генеалогу «набор знаний» может различаться (в
зависимости от конкретных задач), но в любом случае без знания исторических
реалий невозможно правильно понять выявленные факты (у начинающих бывают
довольно смешные ошибки, связанные именно с недостатком чисто-исторических
знаний; но эта проблема преодолима). А везение – вещь необходимая. Иногда
удается решить ту или иную проблему за один день, найти ключевой документ
(какой-нибудь послужной список), раскрывающий верное направление поиска.
А иногда работаешь много месяцев, и без результата. Поэтому лучше всего
заниматься несколькими проблемами одновременно; где-нибудь да повезет,
и не так обидно, что по другим вопросам пока ничего не нашел, хотя потратил
много времени. Но все-таки везение не приходит само по себе. Нужно искать
там, где поиск наиболее целесообразен, где легче всего найти «ключик» к
решению проблемы. А для этого нужен опыт (свой или чужой, т.е. советы,
рекомендации коллег, данные о существующих архивах, фондах, каталогах и
описях, картотеках, о других генеалогах и т.д., т. е. развитие системы
генеалогической информации).
Не напоминает ли вам генеалогическое исследование детективное расследование?
Как ведут себя ваши "пациенты" - издатели, архивисты, заказчики,
жители др. городов и стран в которых бываете, состояние архивных фондов
в разных регионах, наконец, сами исторические персонажи? Есть ли какой-то
интересный случай "для широкой публики"?
Разумеется, такой генеалогический поиск – это своеобразное приключение,
и иногда в документах можно найти сюжеты и детективные, и романтические,
и трагическое, и комическое. То же относится и к контактам с перечисленными
Вами лицами. Бывают истории очень забавные. Например, как-то лет
десять назад ко мне в Исторический музей явилась некая пожилая тетенька
с несколькими семейными фотографиями. Она интересовалась родословной дедушки
или прадедушки (изображенного на одном из фото), до революции жившего в
Петербурге «при Екатерине II». Я стал ей терпеливо рассказывать о справочниках,
посоветовал посмотреть кое-какие-то книги, в том числе «Весь Петербург».
Тетенька сказала, что можно, наверное, поступить проще, ведь при
Екатерине II было не так уж много людей, а на фотографии они с Екатериной
вместе. И она еще раз подсунула мне под нос фото прадедушки (начала XX
в.) рядом с какой-то корпулентной дамой в длинном платье. «Вот это Екатерина
II».
Я поинтересовался у тетеньки, знает ли она, когда умерла Екатерина
II. Как ни странно, тетенька довольно уверенно отнесла это событие к концу
XVIII в. После этого я спросил, знает ли она, когда была изобретена фотография.
Тетенька задумалась: «Наверное, позже… Но они могли поехать за границу!».
Увы, разуверить ее не удалось. Она так и ушла со словами: «А мне мама говорила,
что это Екатерина II”!
Мы накопили довольно-таки солидный опыт работы с архивами, центральными
и
региональными. Только за последний год общались более чем с пятью
десятками.
Видно много позитивных сдвигов, больше стало доступных фондов для
исследователей,
некоторые архивы даже сделали свои странички в Интернете, а в иных
(о ужас!) как,
например, в Одесском архиве - можно тут же в читальном зале сделать
ксерокопию необходимого документа. Но в целом, с большим сожалением, можно
констатировать: пока для обычного, с улицы, посетителя архив все-таки "чужая"
территория. Бюрократические уловки, скрытое недовольство некоторых работников
чувствуется, иногда бывают просто случаи хамства. Понятно, их не устраивает
уровень оплаты труда, но ведь в библиотеках тоже самое, а там ситуация
иная... Что Вы думаете по этому поводу?
Полностью с Вами согласен. И особенно задевает хамство (может быть,
стоит вам завести «электронную книгу жалоб»?). Вообще нам, генеалогам (профессионалам
и любителям) нужно научиться защищать свои права. Думается, что это – и
одна из важных задач нашей федерации. Но по большому счету архивисты –
наши главные помощники, и каждый из нас может назвать людей, которые по-настоящему
помогают исследователям (жаль, что для них пока нет «доски почета»).
Как вы относитесь к генеалогии в интернете? Каковы, по Вашему мнению,
ее
перспективы?
Тут я не являюсь специалистом. Разумеется, существование общедоступных
сайтов, баз данных, возможность доступа к библиотекам, телефонным книгам,
поиска персоналий – великое благо.
Здесь (как, впрочем, и во многих любительских изданиях) существует
проблема достоверности публикуемой информации. Но в целом, разумеется,
интернет и для генеалогии создает множество дополнительных возможностей,
и самое главное сейчас – возможность общения, связи.
Считаете ли вы, что чем шире интерес к генеалогии в обществе, тем
лучше (тем хуже), какую проблему вы считаете ключевой для развития генеалогии,
в каком направлении она развивается, хорошо это или плохо.
Разумеется, на этот вопрос любой генеалог ответит «тем лучше»; иначе
мы не занимались бы этой наукой. По-моему, степень развития интереса к
генеалогии - важный показатель уровня общей культуры и человека, и общества.
Ключевые проблемы: с точки зрения конкретных задач – доступ к архивам (проблемы,
с этим связанные, уже упоминались). Речь идет о внедрении в сознание архивных
служб важности генеалогического использования архивных источников (несмотря
на отдельные очень интересные публикации в «Вестнике архивиста» далеко
не все архивисты и самое главное – не все руководство архивных служб прониклось
этой идеей). Если говорить о приоритетных направлениях работы, хотелось
бы наконец приступить к обработке метрических книг по регионам, т.е. созданию
доступной, всесословной, массовой генеалогической базы данных, основанной
на первичных генеалогических документах.
Представьте, что Вы в начале 20 века, кого бы поддержали - анархистов,
большевиков, эсеров, монархистов?..
Последних (равно как и в начале 21 века). Наследственная монархия -
наиболее «генеалогическая» форма правления (хотя и республиканский строй
– от Северной Кореи до США – не исключает существования «династий» правителей).
Историческая династия – один из символов государственности, элемент, гарантирующий
устойчивость государственной системы (хотя, разумеется, и монархия не исключает
возможность политического кризиса; история России начала 20 в. увы, тому
пример; февраль 1917 г., по-моему, был одним из самых трагических событий
в истории России). Но и при республиканском строе историческая династия,
если она хранит свои традиции и сознает свой статус, остается одной
из «исторических реликвий», способной играть самостоятельную, достаточно
важную роль (но это особый сюжет, для долгой дискуссии).